9. О соотношении договора и обязательства
В 2011 - 2012 гг. судами рассматривался спор о расторжении договора процентного свопа. Хотя имелись, как мне кажется, достаточные основания расторгнуть договор как навязанный клиенту при получении кредита банком, т.е. по причине недобросовестности банка, суд предпочел пойти по более формальному пути и расторг договор исходя из буквальных формулировок соглашения.
Наряду со стандартными условиями расторжения в связи с просрочкой очередных платежей, банкротством стороны в этот договор было включено условие о праве любой из сторон в одностороннем порядке расторгнуть договор "при отсутствии неисполненных обязательств". Полагая, что, выплатив очередной платеж (договор предусматривал фиксинг применительно к ставке ЛИБОР и платеж раз в квартал), до дня следующего фиксинга ни одна из сторон не имеет перед другой неисполненных обязательств, клиент банка в этот период и использовал свое право на расторжение договора. Суд с ним согласился.
Дело вызвало бурную реакцию российских банков, которые добились рассмотрения проблемы ВАС РФ незадолго до его ликвидации. Банки поставили вопрос, можно ли полагать отсутствие обязательств сторон при заключенном договоре. Нужно сказать, что такая постановка вопроса отличалась от формулировки того конкретного договора, который был судом расторгнут, потому что там говорилось об отсутствии неисполненных, т.е. нарушенных, обязательств, просроченных (поскольку речь идет об обязательствах денежных). Но банки не хотели видеть этого отличия и требовали признать, что между сторонами после заключения сделки всегда есть обязательства (без уточнения, что они не исполнены; исполненных обязательств быть, конечно, не может, так как они прекращены исполнением). Преобладающее мнение разделяло эту позицию, хотя в предложенных текстах использовались и иные, более осторожные формулировки, например наличие "связи" или "правоотношения".
Весьма примечательно, впрочем, что Национальная ассоциация участников фондового рынка помимо требуемых разъяснений от ВАС РФ предложила изменение стандарта в связи с данным судебным делом и в конечном счете сформулировала совершенно иное условие: договор не может быть расторгнут в "течение действия сделки" <1>. Такая формулировка кажется мне в высшей степени точной, и ее ценность тем выше, что она порождена конкретным делом.
--------------------------------
<1> www.spfi.info/files/SDAmendmentDec2012.pdf
В другом деле между сторонами возник вопрос о том, что следует понимать под словами закона о действии (силе) гарантии ("банковская гарантия вступает в силу с момента ее выдачи, если в гарантии не предусмотрено иное" (ст. 373 ГК РФ)). Принципал внес депозит в счет оплаты гарантии не на тот счет, который был указан банком-гарантом, в связи с чем банк отказал бенефициару в исполнении по гарантии, хотя она и была выдана своевременно. Но после этого принципал потребовал от бенефициара возмещения расходов по выдаче гарантии. На возражения бенефициара, что гарантия в момент выдачи не вступила в силу, принципал возразил, что гарантия вообще никогда не вступает в силу в момент выдачи, но начинает действовать во всяком случае не раньше возникновения обеспечиваемого обязательства. В подтверждение этой позиции были приведены взгляды ряда цивилистов.
Эти дела подтвердили преобладание того взгляда, что раз есть договор, то есть и обязательство.
Несмотря на то что логика этого суждения не очевидна и что оно неизбежно приводит и будет приводить к различным практическим сложностям, сомнений в его истинности, насколько мне известно, не высказывается.
Широко и, может быть, даже избыточно представлена литература о феномене условных и - в несколько меньшей степени - срочных обязательств. Здесь вопрос о соотношении обязательств со сделками (договорами) рассматривается, однако, как частный, и, как правило, если наиболее проницательные авторы и обнаруживают несовпадение сделки и обязательства, то они стремятся преодолеть это несовпадение. Никто не расценивает его как общее свойство любой сделки, не только условной.
Нужно заметить, что с практической точки зрения - а она все же представляется более существенной - упражнения по вычленению в обычных, повседневных договорах "элементов" условных или срочных обязательств не кажутся сколько-нибудь плодотворными, разве что за исключением учебных целей. И стороны, и суды справляются с их явлениями, не прибегая обычно к конструкции условной сделки, довольствуясь общими правилами о том, что обязательства, коль скоро они возникли, должны исполняться, а если возникшие обязательства нарушены, то должник должен нести ответственность. При этом куда более важным является выяснение момента, когда обязательство должно быть исполнено, чем когда оно возникло.
Момент возникновения обязательства с точки зрения интересов оборота не самый важный, поскольку не вызывает сомнений, что условные и срочные обязательства могут быть предметом цессии, обеспечения, прекращены новацией и отступным. Хотя понятно, что наличные обязательства, в отличие от обязательств будущих, могут быть также прекращены исполнением, зачетом, применительно к ним течет исковая давность и др., все же вполне очевидно, что у наличных и будущих обязательств есть некоторые общие качества, позволяющие их включать в оборот.
Думаю, никто не будет оспаривать классический, но и простейший критерий, согласно которому обязательством является такое право, которое дает кредитору право на иск о его исполнении. Именно он позволяет легко отделить наличные обязательства от будущих и иных возможных, исковой защиты не имеющих.
В то же время вполне приемлемо правило о том, что к условным обязательствам применимы некоторые нормы об обязательствах уже возникших. То же самое можно сказать и об обязательствах срочных.
Вполне понятно, конечно, что срочные и условные обязательства, пока они условные и срочные (скажем для краткости - будущие), еще не существуют. Как только они возникают, они утрачивают эти различия и становятся обычными, наличными обязательствами, к которым применимы все правила об обязательствах. Но еще до их возникновения они уже могут вовлекаться в оборот, по некоторым правилам, применимым к обязательствам.
Обычно суждения о договоре и обязательстве замкнуты в следующие рамки: до завершения соответствующего юридического состава, начатого сделкой (в простейшем варианте - условной), обязательства еще нет, но есть возможность распоряжения им, как и некоторые другие возможности, присущие в полном объеме наличным, существующим обязательствам. Но коль скоро уже возник оборот, отношения сторон при отсутствии обязательства должны быть квалифицированы как юридические, но не как обязательство; здесь и возникают разные термины: особая связь, ожидание, связанность, правоотношение, несозревшее, зависшее право (состояние) и пр. Главным здесь является квалификация этой ситуации как необычной <1>.
--------------------------------
<1> См.: Сарбаш С.В. Исполнение договорного обязательства. М., 2005. С. 320; Крашенинников Е.А. Условие в сделке: понятие, виды, допустимость // Очерки по торговому праву: Сб. науч. тр. / Под ред. Е.А. Крашенинникова. Ярославль, 2001. Вып. 8. С. 11; Он же. Правовое положение сторон отлагательно обусловленной сделки во время состояния подвешенности // Очерки по торговому праву. Ярославль, 2005. Вып. 12. С. 5 - 6; Карапетов А.Г. Зависимость условия от воли сторон условной сделки в контексте реформы гражданского права // Вестник ВАС РФ. 2009. N 7. С. 45; Годэмэ Е. Общая теория обязательств: Пер. с фр. Н.Б. Новицкого. М., 1948. С. 434 - 435; Останина Е. Зависимость правовых последствий сделки от отлагательного и отменительного условий: Науч.-практ. пособ. М., 2006 и мн. др.
На мой взгляд, следовало бы отвлечься от перебора ранее высказанных разными авторами в рамках этого подхода суждений о природе условного или срочного обязательства и обратиться к существу отношений сторон сделки, причем независимо от того, какие обязательства этой сделкой установлены и установлены ли вообще.
В этом случае феномен срочных и условных обязательств будет выступать частным случаем более фундаментальной проблемы соотношения договора (сделки) и обязательства.
Обычно считается, что договор - это сделка, порождающая обязательства, тогда как прекращение договора прекращает обязательства. Так, например, говорится в ст. 453 ГК РФ о последствиях прекращения договора.
Практически как аксиома существует представление о том, что договор в любой момент сопровождает обязательство или обязательства. Думаю, что именно это предположение и является одной из причин стремления обнаружить какие угодно следы обязательства после заключения сделки либо, в более простодушном варианте, - полагать срочные (и иногда условные) обязательства наличными.
Преобладающее мнение хорошо иллюстрируется разъяснениями, в свое время данными ВАС РФ в обзоре практики, посвященном применению законов о цессии.
Прямо указав, что предметом цессии может быть будущее (еще не возникшее) право требования, не ставя под сомнение возможность цессии требования из условной сделки до наступления условия, ВАС РФ приводит затем такой пример.
Обсуждая право подрядчика на оплату подрядных работ, которое стало предметом цессии до завершения работ, ВАС РФ квалифицирует его как право, возникшее в момент заключения договора подряда, но подлежащее реализации после сдачи работы.
Вполне понятно, что это право не является ни срочным (так как увязано не с истечением срока, а со сдачей работы), ни условным, поскольку исполнение обязательства условием считаться не может.
Думаю, что этот пример приведен как раз для отграничения соответствующего обязательства от срочного и условного. Оно также, как видим, может быть предметом цессии. Весьма сомнительно, однако, что оно является наличным, существующим обязательством уже в момент заключения договора. Представим хотя бы, что заказчик попытается применить право зачета сразу после заключения договора с подрядчиком. Едва ли ему это удастся. Невозможен и иск об исполнении этого обязательства.
Неубедительность рассуждений, однако, не привлекла внимания юристов, как представляется, именно из-за того, что здесь представлено всеобщее заблуждение.
В эмпирическом плане можно, впрочем, указать на случаи, когда договор есть, а обязательств, очевидно, все же нет и помимо условных сделок.
Я бы указал для начала на договор простого товарищества. Следует считать правильной ту позицию, что в целом этот договор не имеет обязательств и все товарищи не выступают как кредиторы или должники по отношению друг к другу <1>. В частности, невозможно потребовать главного в товариществе - действий по достижении общей цели. Есть лишь факультативные обязательства - по возмещению расходов и убытков и др., которые, во-первых, не составляют сути товарищества, а во-вторых, могут вообще не возникнуть.
--------------------------------
<1> Указание в обновленной редакции ст. 307 ГК РФ обязательства по внесению вклада не способно решить главный вопрос: кто является кредитором и должником в этом обязательстве применительно к товариществу?
Соответственно, этот договор не создает обязательств, а его прекращение, в том числе для одного из товарищей, их и не прекращает. В известных случаях возникают вещные отношения, но не как следствие прекращения договора, а в связи с созданием вещи.
Другой пример возникает из попыток понять феномен прекращения лицензионного договора в случае прекращения исключительного права (п. 4 ст. 1235 ГК РФ). Если представить, что право передано в момент заключения договора и сразу же выплачена цена договора, то, во-первых, между сторонами больше нет обязательств и, во-вторых, это означает, что прекращение договора обязательств не прекращает.
То же самое можно, видимо, сказать и о договоре уступки права требования, хотя стороны и закон обычно не предусматривают продолжения договора после передачи права и выплаты цены. Но если, скажем, в договор включено условие о праве цессионария в известный срок вернуть (или не вернуть) право требования цеденту полностью или в части либо цедент берет на себя ответственность за исполнение обязательства и т.д., то договор тем самым приобретает длительность без существования обязательств в течение определенного периода времени.
По своей сути не влекут сразу же (или даже вовсе) обязательств договоры об обеспечении обязательств (сделки поручения, гарантии, соглашения о неустойках и т.д.). Сделки, устанавливающие гарантии качества купленной или изготовленной вещи, также сами по себе обязательств сразу и непосредственно не создают <1>.
--------------------------------
<1> Возражение, что обычно эти сделки включены в сделки купли-продажи, подряда и пр., не затрагивающее сути само по себе, формально отбрасывается указанием на возможность их самостоятельного установления помимо или после собственно купли-продажи и т.д. Кроме того, после исполнения купли-продажи или подряда в части передачи вещи действие договора весьма часто, если не всегда, состоит в одном только возможном, но не существующем гарантийном обязательстве.
Я бы указал и на договор, подлежащий государственной регистрации, до того, как эта регистрация состоялась: договор имеется, от него нельзя отказаться, но никакого действия в виде возникших обязательств у него нет.
Но дело даже не в этих примерах.
Крайне важно сказать, что едва ли не в каждом договоре на самом деле наблюдается ситуация, когда наряду с обязательствами, которые уже возникли, предусмотрены и иные, которые возникнут или не возникнут в силу договора в будущем.
Сомнительность одновременного возникновения всех прав, предусмотренных договором, только усиливается, если принять в рассмотрение условия сколько-нибудь сложных договоров. Ведь основное количество договоров, попадающих в сферу судебных споров, да попросту все договоры, кроме самых простейших, содержат весьма непростые условия возникновения обязательств, и, пожалуй, они обычно бывают посложнее тех, которые описаны выше, когда говорилось о природе права подрядчика на получение оплаты до сдачи работы.
Скажем, стороны договорились, что если будут обнаружены протечки в здании, которое предстоит построить, то их устранение производится заказчиком за счет подрядчика, поскольку он не докажет, что протечки были вызваны неправильной эксплуатацией здания (вполне стандартное условие подряда). Довольно трудно отнести это обязательство подрядчика к условным или тем более срочным. Но еще труднее сказать, что оно возникло уже в момент заключения договора или что оно возникло в момент заключения договора, но право на его осуществление возникло после передачи здания заказчику, ведь оно все же может не возникнуть никогда. Трудно считать условными и права арендатора на возмещение стоимости улучшений до того, как они сделаны. Но еще меньше оснований считать эти права наличными.
В значительном числе случаев обязательства вообще устанавливаются так, что если возникают одни, то тем самым не возникают другие. Речь идет, конечно, не только об альтернативных обязательствах.
В этих случаях уже с формально-логической точки зрения невозможно говорить, что все обязательства сразу возникают в момент заключения договора.
Если понимать обязательство как результат договора, необязательно совпадающий с ним по времени (точнее, как возможный результат договора), то действительный интерес представляет вопрос, как они на самом деле соотносятся, коль скоро аксиома об их синхронности оказывается несостоятельной.
Начнем с того, что обязательство представляет собой хотя и главный, но все же опосредованный результат договора, на что указывает, например, то, что обязательства от договора чаще всего отделяют иные юридические факты - не только истечение срока или наступление условия, но и действия сторон прежде всего по исполнению договора, а также и иные действия третьих лиц, события и пр. Именно поэтому, кстати, на самом деле условные и срочные обязательства, как говорилось выше, отнюдь не являются принципиально обособленными от прочих обязательств, и в обычной жизни границы между ними и иными обязательствами часто размыты, не так уж просто срочные и условные обязательства отграничиваются от иных обязательств, возникающих или не возникающих в течение действия договора. Как-то мало замечается, что договор практически всегда имеет гораздо больше возможных обязательств, чем те, которые фактически потом возникают. В этом смысле вероятность присуща не только условным, но и большому числу обязательств, более или менее (не всегда четко) от условного обязательства отличающихся. В этом (и не только в этом) смысле ограничение исследования только феноменом будущего обязательства, как уже говорилось, имеет мало ценности.
Убедившись, что само по себе противопоставление условных и срочных (будущих) обязательств всем прочим не помогает понять суть соотношения обязательства и договора, обратимся теперь к сути договора, взятого независимо от обязательства вообще.
В самом общем виде договор порождает не только и не столько определенные обязательства, возникающие вместе с ним, но и возможности самых разных обязательств, могущих возникнуть в будущем, в зависимости от комбинации тех фактов, которые стороны указали в договоре или на которые указывает закон.
Понимая это, будет логически ошибочным полагать, что договор - это сделка, создающая все те обязательства, которые стороны этой сделкой предусмотрели или допустили. Точнее будет сказать иное: договор практически никогда не создает всех тех обязательств, которые в нем предусмотрены. В качестве реакции на этот факт широко представлена доктрина наличия "основного", "главного" и т.п. обязательства, от которого отделяются или не отделяются иные. Вполне приемлемая во многих случаях в практическом плане, эта доктрина несостоятельна теоретически, делая связь между договором и обязательствами, им создаваемыми, случайной, тогда как наука должна все же указывать на связи и причины необходимые.
Что же по необходимости создает сделка? В чем непосредственная сила договора, что он порождает сам по себе и в самый момент совершения?
Выше было показано, что действие договора вытекает из такого фундаментального принципа частного права, как недопустимость создания обязательств (и обязанностей вообще) и лишения прав лица помимо его воли, поскольку речь идет о сделках <1>. Иногда говорят в том же смысле о недопустимости ухудшения юридического положения лица помимо его воли.
--------------------------------
<1> Иное основание возникновения обязательств из деликтов и кондикции лишь подтверждает этот принцип.
Нечастое упоминание этого принципа указывает не столько на недостаточное к нему внимание теории (не практики, конечно), хотя и не без этого, сколько на его всеобщность и бесспорность.
Имея в виду указанное основание частного права, да и общественной жизни вообще, мы обнаруживаем, что действие сделки (договора) состоит именно и прежде всего в том, что лицо ставит себя в такое положение к другому лицу, что это другое лицо может приобретать в отношении этого первого лица права (требования) уже и без воли этого лица. Воля на такое приобретение заранее дана в сделке. Обычно, как известно, в договорах в такое же положение ставит себя и другая сторона, совершив соответствующую сделку (волеизъявление). Комбинация этих сделок и составляет содержание договора.
Кстати, в этом плане вполне понятна суть условной сделки и достаточно легко разрешим вопрос о силе условия (впрочем, не такой уж и сложный, хотя и составляющий известные трудности в российском правопорядке). Поскольку любая сделка, в том числе и условная, содержит в себе как главный результат возможность создания обязательств и иных обязанностей для лица без учета его воли, то сделка ни в коем случае не может быть прекращена (как, впрочем, и подтверждена) волей этого лица. Поэтому любые его действия, направленные на аннулирование сделки своей волей, ничтожны, а если сделка такое предусматривает, то она сделкой не является. Соответственно, только такая условная сделка ничтожна (не сделка вообще), существование которой поставлено в зависимость от ничем не связанной воли обязанной стороны отменить ее для себя. Другие действия, поскольку они были предусмотрены сторонами, но которые не являются такой произвольной отменой силы сделки, условную сделку не порочат и не уничтожают.
Другой пример дает дискуссия о природе оферты. Приводимое в опровержение принятой в российском гражданском праве позиции мнение германских цивилистов о том, что оферта не является сделкой, поскольку действие оферты самой по себе (т.е. без акцепта) отлично от того, которое желал установить оферент <1>, основано как раз на том, что игнорируется такое ключевое качество сделки, как возможность иному лицу (здесь - тому, кому адресована оферта) своими действиями обязать оферента без его воли. То действие оферты, которое состоит для оферента в известных, описанных в законе правовых последствиях (все же охватываемое в общем во всех своих вариантах волей лица, что достаточно для сделки, не требующей совершенно точного понимания всех возможных последствий), тоже имеет место. Собственно, это действие и дается ему потому, что оферент в своей сделке дает возможность иному лицу обязать себя. Весьма показательно, что вообще, и это особенно наглядно применительно к оферте, которая в наиболее чистом виде содержит это качество сделки, теория, в том числе и германская, не замечает важнейшего свойства сделки и вследствие этого нередко предлагает неудовлетворительные решения.
--------------------------------
<1> См.: Крашенинников Е.А., Байгушева Ю.В. Заключение договора // Вестник ВАС РФ. 2013. N 5. С. 70.
Итак, поскольку договор порождает возможность создания обязательств для стороны уже без учета ее воли, становится не так уж и важным, когда и в силу каких фактов будут возникать (или не будут возникать) соответствующие обязательства. Договор уже есть.
Имеет смысл поэтому называть связь сторон из двусторонней сделки не ожиданием, связанностью, зависимостью и пр., а просто договором (договорная связь, договорное правоотношение - менее удачные синонимы). Если сделка односторонняя, то и в этом случае точнее всего говорить о связанности сделкой. Это простое предложение в наибольшей степени соответствует и сущности отношений сторон, и закону. Оно же поможет упростить понимание и многих практических вопросов.
Суть договора состоит не в вероятности возникновения обязательств <1>, но в их возможности. Соответственно, с помощью такой широко применимой в праве логической пары, как возможность и действительность, и решается вопрос о существовании или несуществовании обязательств при наличном и действительном договоре.
--------------------------------
<1> Вероятность имеет скорее хозяйственное (коммерческое), чем юридическое, значение. Например, устанавливая цену условного обязательства, покупатель и продавец права требования учитывают вероятность его наступления. Соответственно, такое же обязательство, но срочное, скорее всего, стоит дороже, хотя в обоих случаях речь идет о правах, еще не возникших.
Надо заметить, что действие договора состоит не только в том, что предусмотренные в нем факты создают определенные обязательства, переводя их из возможных в действительные. Как хорошо известно, возможность сама по себе (прежде всего возможность ответственности, но не только) определяет поведение сторон договора. Хотя наличное, существующее обязательство действует иначе, чем возможное (в частности, только к наличному обязательству применимы нормы о надлежащем исполнении, а главное - возможность судебного принуждения), но и возможное тоже действует, что, не превращая его в наличное (действительное), создает еще одно основание для их сближения.
Наименее исследованной, как уже говорилось (на самом деле - наименее замечаемой в силу указанного выше состояния теории), и потому, как представляется, наиболее актуальной является ситуация договора без наличных обязательств. Есть большой соблазн сразу же вернуться на привычную стезю условной сделки до наступления отлагательного условия. Но, как уже говорилось, этот пример имеет смысл лишь в виде первичной и простейшей модели. После того, как стало понятным, что суть действия договора состоит не в существовании обязательств и что само возникновение обязательств хотя и важнейшее, но опосредованное проявление этого действия, возникают вопросы более сложные и менее понятные.
Я бы выделил три аспекта проблемы:
- существование договора без обязательства на всем протяжении его существования или по крайней мере в течение значительного срока действия договора;
- более или менее короткие отрезки существования договора, в течение которых, случайно или нет, обязательства не существуют, при этом часть их прекратилась, а другие существуют в возможности и эта возможность составляет важнейшее для сторон;
- определенные обязательства в договоре существуют, но другие возможны (вероятны), причем эти вероятные могут составлять предмет основного интереса сторон либо важны не менее, чем те, которые существуют.
Это весьма приблизительные направления, и углубление в них, скорее всего, увеличит их число и усложнит саму проблематику.
Например, сама собой исчезнет неубедительная конструкция обязательства, исполняемого в момент его возникновения, применительно к реальным договорам, если мы не будем находиться под влиянием неверной идеи, что договор всегда и непосредственно порождает обязательства. Выше, в гл. 3, обсуждая действие по передаче вещи, я пытался показать, что это действие в рамках реального договора не является сделкой. Но не является оно и исполнением обязательства и вообще любым исполнением, если понимать под этим термином осуществление обязательства или обязанности. Развитие права убедительно показало, что если гражданскому обороту нужно придать передаче вещи характер исполнения, право без особых затруднений находит форму для этого. Например, так совершился переход от займа к кредиту. Никакой ни практической, ни теоретической ценности в идее обязательства, возникающего в момент исполнения, не видно. Но сама эта теория убедительно показывает, насколько сильна инерция критикуемых мной взглядов.
Полезно вернуться к классическому определению: реальный договор заключается вещью.
Буквальный смысл нужно придать слову "заключается". Тогда в более или менее длительном процессе достижения соглашения вырабатываются условия возможного договора, а передача вещи заключает, завершает это соглашение и придает всем ранее согласованным условиям юридическое действие, создает предусмотренные обязательства, включая и право требовать возмещения убытков, если вещь, переданная для заключения договора, была хуже оговоренной, хотя бы и была принята (т.е. воля на заключение договора была общей). Если же передача не состоялась, то соглашение силы не получило. Никакого места и никакой нужды для обязательства, возникающего и сразу же исполняемого, попросту нет.
Легко решается и проблема корпоративной сделки (обязательства), по поводу которой теория, как многим кажется, зашла в тупик. Понятно, однако, что с приобретением акции акционер и общество тем самым принимают на себя все возможные последствия из этой сделки, в том числе возможность возникновения разнообразных обязательств. Получается, что корпоративная сделка по своей сути не отличается от всякой другой, а значит, нет и самой проблемы.
Прекращение договора. Некоторых оговорок требует ситуация расторжения договора.
Буквально закон говорит о том, что прекращение договора прекращает установленные им обязательства. Это неточно. Прекращение действует, как известно, только на будущее, и из наличных обязательств затрагиваются лишь длящиеся, но именно потому, что они устремлены в будущее. Коль скоро обязательства уже возникли, они договором по общему правилу уже не прекращаются. Но ведь если они еще не возникли, то и нельзя сказать, что они прекратились.
Что же прекращается? Прекращается возможность возникновения новых обязательств. Прекращается то самое действие сделки, которое состоит в том, что лицо может быть обязано помимо своей воли.
Если договор прекращается не соглашением сторон, а односторонним отказом или решением суда, то здесь обнаруживается воля сторон на случай прекращения договора (если договор предусматривает односторонний отказ, то тем самым, конечно, возрастает практическое значение таких условий).
Она может быть прямо выражена в договоре или содержаться в законе. Но даже если в законе имеются определенные правила на случай прекращения договора (скажем, норма п. 1 ст. 782 ГК РФ о праве заказчика отказаться от договора об оказании услуг), то они становятся условиями договора постольку, поскольку стороны выбрали этот договор. Тем самым предусмотренные законом последствия расторжения договора также уже заранее содержатся в сделке. В этом смысле следует согласиться с тем, что обязательства, возникающие при прекращении договора, являются в конечном счете договорными. В связи с этим, однако, возникает частный вопрос о возникновении обязательств из неосновательного обогащения на случай расторжения договора. В российском праве, например, допускается иск продавца о возврате проданной и неоплаченной вещи при расторжении договора как неосновательного обогащения покупателя.
Кондикционные требования о возврате исполненного имеют субсидиарное действие (п. 3 ст. 1103 ГК РФ). Это, как представляется, проявляется в том, что требование о кондикции может быть заявлено лишь в том случае, если обогащение (сбережение или приобретение) не имело оснований ни в том, как стороны определили содержание сделки, подлежащей исполнению, ни в том, как они договорились о ее расторжении или условились на случай ее расторжения.
Следовательно, кондикционное обязательство восполняет договор и может быть исключено или во всяком случае весьма ограничено самим содержанием договора.
