§ 1. Философская и теоретико-правовая интерпретация понятия
свободы воли
Свобода воли по общему признанию является фундаментальной категорией частного права и выражает сущность метода правового регулирования - дозволения. Как писал, например, немецкий юрист Г.Ф. Пухта, "основное понятие права - это свобода. Абстрактное понятие свободы - это возможность определять себя в каком-либо отношении... Человек потому является субъектом права, что ему присуща возможность самоопределения, что он обладает волей" <1>.
--------------------------------
<1> Puchta G. Kursus der Institutionen. 5. Aufl. Leipzig, 1856. Bd. I. S. 4 - 9. Цит. по: Пашуканис Е.Б. Общая теория права и марксизм. Изд-во коммунистической академии, 1928. С. 63.
Концепциям свободы воли было уделено особое внимание в философии Иммануила Канта и школы неокантианства, идеи которой оказали значительное влияние на теорию права <1>. Ценный обзор концепций свободы воли содержится в работе философа, лидера одной из школ неокантианства Вильгельма Виндельбанда "О свободе воли" <2>. Как отмечал этот автор, еще со времен древнегреческой философии одним из ключевых вопросов в изучении понятия свободы воли является конфликт автономии воли и причинности совершаемых действий, имеющий принципиальное значение для анализа человеческих поступков <3>, их "вменяемости и в частности наказуемости" <4>. Пытаясь примирить личную ответственность с социальным генезисом человеческого поведения, философ отводил последнему роль лишь в формировании "внешних мгновений", которые влияют на поведение лица. Идти ли на поводу таких раздражителей, по мнению В. Виндельбанда, - вопрос внутренней сущности человека. Такая сущность, безусловно, существует, и она дает возможность "делать ответственными за то, что мы в силу этого нашего "я" делаем, что мы выбираем и как поступаем" <5>. Существование такой личности не обусловлено ничем, она является "изначальной составной частью абсолютной действительности", и привлечение к ответственности возможно постольку, поскольку ее можно отнести "к непричиненным (выделено мной. - А.М.) изначальным элементам всей действительности" <6>. В завершение следует добавить, что в построении собственной концепции В. Виндельбанд опирался на учение И. Канта <7>.
--------------------------------
<1> См., например: Personal Autonomy. New Essays on Personal Autonomy and its Role in Contemporary Moral Philisophy / Ed. by J.S. Taylor. Cambridge, 2005. P. 1.
<2> Виндельбанд В. О свободе воли. М., 1905.
<3> Так, И. Кант писал по этому поводу: "Понятие свободы - это камень преткновения для всех эмпириков и в то же время ключ к самым возвышенным практическим основоположениям для критических моралистов, которые видят благодаря ему, что они необходимо должны поступать рационально". Кант И. Критика практического разума // Собрание сочинений в восьми томах. М.: Чоро, 1994. Т. 4. С. 379 - 380.
<4> Виндельбанд В. Указ. соч. С. 8.
<5> Там же. С. 72.
<6> Там же. С. 73 - 74.
<7> Как считал И. Кант, "воля есть вид причинности живых существ, поскольку они разумны, а свобода была бы таким свойством этой причинности, когда она может действовать независимо от посторонних определяющих ее причин, подобно тому как естественная необходимость была бы свойством причинности всех лишенных разума существ - определяться к деятельности влиянием посторонних причин". Кант И. Основоположения метафизики нравов // Собрание сочинений в восьми томах. Т. 4. С. 225.
Ограниченность научного познания человека миром опыта, выводимого из критики чистого разума И. Канта, предполагает, что разум способен сформировать иные, не основанные на опыте рассудочные понятия, такие как время, пространство и причинность, имеющие важное значение "для самых общих проблем философии" <1>. Закон причинности, по Канту, - это закон эмпирического мира, в котором каждое явление обусловлено какой-либо предстоящей ему причиной. В этой связи человек оказывается "насквозь детерминированным, как и всякое другое явление, которое может быть предметом нашего эмпирического знания" <2>. Однако такой детерминизм - явление лишь научного мира; в умопостигаемой (трансцендентальной) реальности причинность отсутствует <3>, там правит "умопостигаемая свобода" <4>. Такая свобода обусловливает нравственное поведение людей в эмпирическом мире.
--------------------------------
<1> Виндельбанд В. Указ. соч. С. 103.
<2> Там же. С. 104.
<3> В этой связи И. Кант заметил: "[З]акон чистой свободной воли полагает эту волю совершенно в другой сфере, чем эмпирическая сфера". Кант И. Критика практического разума // Собрание сочинений в восьми томах. Т. 4. С. 413.
<4> Виндельбанд В. Указ. соч. С. 105.
Анализируя учение И. Канта и его попытку разрешить антиномию о причинности и свободе, российский теоретик права В.А. Савальский пришел к следующему выводу: "Получилось, что человек есть двойственное существо; как явление, он есть эмпирический характер, а как вещь в себе он есть ноумен. В первом случае он есть часть природы и стоит под законом причинности, во втором случае он не есть часть природы и стоит под законом свободы" <1>.
--------------------------------
<1> Савальский В.А. Основы философии права в научном идеализме. Марбургская школа философии: Коген, Наторп, Штаммлер и др. М., 1909. Т. 1. С. 98 - 99.
Свобода человеческой воли, обоснованная В. Виндельбандом с опорой на учение о трансцендентальном И. Канта, сумела разрешить спор о социальной обусловленности человеческого поведения и дала возможность признать, таким образом, возможность личной ответственности за собственные действия <1>. Философское учение о свободе воли впоследствии получило свое развитие в трудах по социальной философии, в которых вопросу об ограничении свободы воли было придано первостепенное значение.
--------------------------------
<1> Следуя кантовскому понимаю свободы воли, Н.А. Зверев писал: "...ни свободу вообще, ни свободу в частности нельзя противопоставлять необходимости или причинности, ибо это - понятия, не имеющие ничего общего между собой, или несоизмеримые, как несоизмеримы, например, понятия веса и цвета. Одно из них, свобода, возникает на почве внутреннего опыта, служит определением наших психических состояний и если прилагается к явлениям внешнего мира, то лишь по аналогии или в переносном значении. Другое понятие, необходимость, каково бы ни было его происхождение, служит понятием, которым мы измеряем взаимные отношения явлений во времени. Оба понятия - и субъективное понятие свободы, и объективное понятие необходимости, - характеризуя собой различные стороны явлений, нисколько не противоречат друг другу и еще менее отрицают друг друга". Зверев Н.А. Свобода воли и право. М., 1898. С. 15.
Одной из самых значительных работ в области социальной философии и политэкономии, посвященных проблеме свободы воли, которая оказала серьезное влияние на правовую науку, является труд Дж.С. Милля "О свободе" 1859 г. <1>. Задаваясь основным вопросом о поиске принципа, оправдывающего вмешательство государства в частную инициативу лица, автор видел оправдание лишь "если это нужно, чтобы предупредить с его (указанного лица. - А.М.) стороны такие действия, которые вредны для других людей" <2>. В своем стремлении утвердить принцип неприкосновенности частной сферы названный автор при этом не признавал никаких оснований для публичного вмешательства ради интересов самого лица, претерпевающего ограничения, потому что "никто не имеет права принуждать индивидуума что-либо делать или что-либо не делать на том основании, что от этого ему самому было бы лучше (выделено мной. - А.М.) или что от этого он сделался бы счастливее, или, наконец, на том основании, что, по мнению других людей, поступить известным образом было бы благороднее и даже похвальнее" <3>.
--------------------------------
<1> Милль Дж.С. О Свободе. Антология мировой либеральной мысли (I половины XX века). М., 2000. С. 288 - 392. Доступно по адресу: http://ethicscenter.ru/biblio/mill_fr.htm.
<2> Там же.
<3> Милль Дж.С. Указ. соч. С. 288 - 392.
Тем не менее Дж.С. Милль не нашел возможным абсолютизировать свободу воли: пределы такой свободы ограничиваются возможностью полного лишения свободы, например, путем добровольной продажи себя в рабство. Такая сделка является недопустимой, поскольку она является полным отречением от собственной свободы <1>.
--------------------------------
<1> Как писал Дж.С. Милль, "это такой акт, которым он (индивид. - А.М.) навсегда отрекается от пользования своей свободой, и, следовательно, совершая этот акт, он сам уничтожает то основание, которым устанавливается признание за ним права устраивать свою жизнь по своему усмотрению". Там же.
Применительно к исследуемой нами проблематике необходимо отметить, что понимание свободы вступления в договорное отношение как частичное ограничение личной свободы, усматриваемое в учении Дж.С. Милля, полностью соответствует доктринальному пониманию сущности свободы договора, при котором "естественная свобода представляется ограниченною в смысле подчинения или принуждения" <1>. Таким образом, свобода вступления в договорное отношение содержит в себе определенное противоречие, поскольку предполагает свободу добровольно ограничить свою личную свободу. Приведенное противоречие ставит перед наукой права вопрос о пределах такой свободы. Представим себе ситуацию, когда лицо принимает решение навсегда продать себя в рабство в обмен на какое-либо значительное встречное предоставление. Такое решение экономически может быть рациональным, если, к примеру, в обмен на продажу в рабство членам семьи и потомкам должника будет гарантировано пожизненное содержание, включающее максимально широкий круг и объем предоставляемых благ. Предположим также, что такое решение будет полностью добровольным и принятым при полной осведомленности о рисках и последствиях. Состояние рабства при этом не будет сопряжено с унижением человеческого достоинства или причинением вреда. Отсюда вопрос: какие есть строго научные основания у правопорядка запретить такое обязательство?
--------------------------------
<1> Савиньи Ф.К. Обязательственное право. СПб., 2004. С. 48.
Данный вопрос, будучи рассмотренным в сугубо научном контексте, вызывает значительные затруднения среди исследователей общей теории права. К примеру, Джеральд Дворкин, задавшись подобным вопросом, вынужден был признать отсутствие твердых оснований для признания недопустимым такого рода обязательств: "Нет ничего в идее автономии, что запрещает лицу сказать: "Я хочу быть таким человеком, который действует по команде других. Я определяю себя как раба и одобряю соответствующие предпочтения и отношения. Моя автономия заключается в том, чтобы быть рабом" <1>.
--------------------------------
<1> Dworkin G. The Theory and Practice of Autonomy. Cambridge, 1988. P. 129.
Среди традиционных аргументов против признания возможности стать рабом Э. Снеддон указывает, во-первых, что рабство нарушает личную свободу, а во-вторых, что рабство несправедливо по своей природе <1>. Аргументы этического характера, безусловно, играют важную роль при рассмотрении вопроса о пределах личной свободы. Как рассуждал исследователь общей теории права Р.М. Хейр, "существуют психологические пределы для усложнения и гибкости моральных принципов... любой, кто попробует проникнуть за данные пределы, окажется беспринципным лицом и потратит жизнь впустую. Это объясняет, почему я всегда буду выступать против рабства, хотя я могу представить себе, что могут существовать примеры, при которых рабство может принести больше пользы, чем вреда..." <2>.
--------------------------------
<1> Sneddon A. What's Wrong with Selling yourself into Slavery? Paternalism and Deep Autonomy // Revista Hispanoamericana de Filosofia. Vol. 33. No. 98 (Aogosto 2001). P. 102.
<2> Hare R.M. What is Wrong with Slavery // Philosophy and Public Affairs. Vol. 8. No. 2 (Winter, 1979). P. 117.
Иной подход к данной проблеме демонстрируют авторы, рассматривающие свободу воли как многоуровневую, "иерархическую" <1> систему предпочтений, которые могут вступать друг с другом в противоречие. Так, Э. Снеддон, задаваясь вопросом о пределах человеческой свободы, начал свой анализ с тезиса о необходимости различать понятия свободы выбора (как выбора, свободного от принуждения) и автономии воли, которая является высшей ценностью. Свобода выбора при этом несет лишь инструментальный характер и является способом защиты и сохранения автономии человеческой воли <2>. Автономию воли вышеназванный автор понимает как два уровня предпочтений: предпочтения первого порядка относятся к конкретным практическим действиям (например, желание выпить кофе); предпочтения второго порядка являются рефлексией по поводу предпочтений первого порядка (желание иметь желание выпить кофе) <3>. Указанные предпочтения первого и второго порядка, как полагает Э. Снеддон, относятся к "поверхностной" автономии воли, в то время как "глубинная" автономия воли определяет индивидуальные качества субъекта, характеризующие его личность. Такая глубинная автономия воли предполагает, во-первых, рефлексию по поводу поверхностной автономии воли: насколько индивидууму необходимо иметь предпочтения первого или второго порядка, а во-вторых, рефлексию по поводу ценностей, которые необходимо воспринять. Глубинная автономия воли, таким образом, предполагает рефлексию в отношении конкретных предпочтений и "предпочтений о предпочтениях" (поверхностная автономия воли) в контексте общих ценностных представлений о жизни, которую планирует прожить индивид <4>.
--------------------------------
<1> Одним из основоположников "иерархической" теории автономии воли является американский философ Гарри Франкфурт. См., например: Frankfurt H. The Importance of What We Care about. New York: Cambridge University Press, 1988. Цит. по: Bratman M. Planning Agency, Autonomous Agency // Personal Autonomy. New Essays on Personal Autonomy and its Role in Contemporary Moral Philisophy / Ed. by J.S. Taylor. Cambridge, 2005. P. 26. См. также: Stanford Encyclopedia of Philosophy at: https://plato.stanford.edu/entries/freewill/.
<2> Sneddon A. Op. cit. P. 106 - 107. См. также: Ойгензихт В.А. Воля и волеизъявление. Душанбе, 1983. С. 64 - 67.
<3> Sneddon A. Op. cit. P. 107. В изложении данной концепции иерархичности автор ссылается на кн.: Arrington R. Advertising and Behavior Control // Journal of Business Ethics. 1. 1982. P. 3 - 12; Frankfurt H. Freedom of the Will and the Concept of a Person // Journal of Philosophy. LXVIII. 1971. P. 5 - 20.
<4> Данное субъективное понимание сущности свободы воли, очевидно, отвергалось советской теорией, основанной на объективном, материалистическом понимании свободы воли как "познанной необходимости". Так, Д.А. Керимов писал по этому поводу: "Философское понимание свободы воли как действия в соответствии с познанной необходимостью нельзя противопоставлять свободе воли, которая не есть произвольное анархическое действование, а представляет собой продолжение и конкретное проявление свободы, т.е. избрание человеком такого поведения и деятельности, которые соответствуют познанной необходимости". Как отмечал автор, объективный характер воли для советских теоретиков проявляется в следовании "объективной необходимости". В тех же случаях, когда индивид выбирает поведение, противоположное такой необходимости, "тенденции развития которой знал", такое поведение признавалось несвободным. Керимов Д.А. Свобода, право и законность в социалистическом обществе. М., 1960. С. 466.
Такое теоретическое представление об автономии воли предполагает, что глубинная автономия воли как планирование собственной жизни может быть сохранена, даже если свобода выбора отсутствует полностью, а решение принимается под принуждением (как это, к примеру, может иметь место при медицинском лечении <1>). Из двух указанных типов автономии воли, очевидно, глубинная автономия имеет большее значение, так как "уважение к праву индивида определять ход своей жизни важнее, чем уважение к праву сделать определенный выбор свободно" <2>. Глубинная автономия воли, по сути, предполагает свободу мысли (но не свободу действий), и защита такой свободы проявляется в статусе, которым наделяется индивид в силу своей способности мыслить <3>.
--------------------------------
<1> Пример с заранее предоставленным согласием на ограничение свободы воли часто рассматривается исследователями теории патернализма. При этом исследователи нередко приводят пример Одиссея, попросившего привязать себя к мачте, чтобы услышать пение сирен. Cserne P. Freedom of Choice and Paternalism in Contract Law: Prospects and Limits of Economic Approach. Hamburg, 2008. P. 30.
<2> Sneddon A. Op. cit. P. 110.
<3> Ibid. P. 111.
Принципиальное наблюдение о необходимости различать поверхностную автономию воли как свободу частного выбора и глубинную автономию воли как свободу самостоятельно руководить собственной жизнью, а также признание глубинной автономии воли как высшей ценности (потому что свобода выбора является лишь частным проявлением уважения к глубинной автономии воли <1>) приводят к выводу, что добровольное рабство не может быть оправданно на основании необходимости реализации свободы частного выбора (поверхностной автономии воли) <2>. В этой связи так называемое патерналистское вмешательство в частную волю, запрещающее добровольную продажу себя в рабство (осуществляемое в защиту интересов лица, претерпевающего ограничения), ограничивает поверхностную автономию индивида в защиту глубинной автономии воли, а потому имеет рациональное основание.
--------------------------------
<1> Как справедливо пишет Н.В. Витрук, "[в] свободе выбора выявляется относительная самостоятельность выбора - это еще формальная свобода, первая ступень реальной свободы, воли, которая выявляется в активной творческой деятельности субъекта". Витрук Н.В. Общая теория правового положения личности. М., 2008; "". По этому поводу И.С. Самощенко отмечает: "...свобода воли в философском смысле, знание объективных законов и умение использовать их для определенных целей есть база и предпосылка развития относительной свободы воли как действительного знания обстоятельств каждого дела и действительно сознательного выбора поведения". Самощенко И.С. Свобода воли и ее значение для правового регулирования общественных отношений // Советское государство и право. 1963. N 12. С. 39. Поддерживал такое понимание и Г.В. Мальцев. См.: Мальцев Г.В. Социалистическое право и свобода личности. Теоретические вопросы. М., 1968. С. 50 - 51. Данное мнение не разделяет Д.А. Керимов. Он считает, что внешне свободный выбор может противоречить свободной воле: "Если лицо избирает поведение, хотя и основанное на познанной действительности, но противоречащее ее закономерно необходимым тенденциям развития, то, очевидно, такое поведение нельзя характеризовать как свободное". Керимов Д.А. Свобода, право и законность в социалистическом обществе. М., 1960. С. 466.
<2> Sneddon A. Op. cit. P. 114 - 116.
Выводы Э. Снеддона, основанные на двухуровневой теории автономии воли, обладают теоретической ценностью и раскрывают проблему патерналистского вмешательства в договорную сферу, разбивая аргумент об оправдании добровольного рабства на основе свободы выбора индивида <1>.
--------------------------------
<1> В современном гражданском праве имеются примеры такого патерналистского вмешательства в сферу частной свободы договора в виде, например, п. 1 ст. 22 ГК РФ, который запрещает сделки, направленные на ограничение правоспособности гражданина. Данный принцип, однако, имеет отношение сугубо к физическим лицам, обладающим автономией воли, а не к организациям как фиктивным образованиям.
Предложенная теория носит универсальный характер и способна дать обоснование для патерналистского вмешательства в иные сферы человеческой жизни. Например, Э. Снеддон дает, таким образом, обоснование всеобщей обязанности надевать ремень безопасности в автомобиле или носить шлем при езде на мотоцикле <1>. Уязвимость данного подхода, однако, также достаточно очевидна. Данная логика, к примеру, может быть использована публичной властью при патерналистском вмешательстве в защиту здорового образа жизни как ценности, которую разделяют все граждане. С использованием этого аргумента может налагаться запрет на оборот многих видов продуктов питания, табака, алкоголя или вводиться всеобщая обязанность получать физическую нагрузку по утрам; с таким же обоснованием могут применяться и косвенные меры в виде, например, налога на излишний вес. Таким образом, являясь теоретически ценной, теория двухуровневой автономии воли увеличивает риск для спекуляций и открывает возможность для обширного и практически не ограниченного вмешательства в частную сферу индивида.
--------------------------------
<1> Sneddon A. Op. cit. P. 117.
Свобода выбора как проявление поверхностной свободы является понятной категорией, защита которой носит конкретный характер и несет меньше риска для злоупотреблений при вмешательстве в частную сферу; но как только происходит отступление от свободы выбора в сторону более абстрактных категорий, таких как сущность автономии воли, личность и ценности, неизбежно размывается критерий вмешательства, а значит, потенциально ставится под угрозу глубинная автономия воли как свобода самостоятельно определять ход своей жизни.
Двухуровневая теория автономии воли получила последующее развитие в общей теории права. Сходное понимание проблемы автономии воли предложил Джеральд Дворкин <1>. По мнению этого автора, автономия воли индивида также имеет двухуровневую иерархическую структуру: на первом уровне находятся первичные желания, на втором - желания касательно желаний первого уровня, которые рефлексируют касательно желаний первого уровня и характеризуют самостоятельность индивида при определении хода собственной жизни <2>. Автономию воли при этом Дж. Дворкин предлагает понимать как процедурную самостоятельность формирования воли, т.е. свободу от принуждения, обмана и иного вмешательства в сферу формирования воли <3>.
--------------------------------
<1> Dworkin G. The Theory and Practice of Autonomy. Cambridge, 1988.
<2> Так, Дж. Дворкин приводит классический пример с Одиссеем, который, решив послушать пение сирен, просит привязать его к мачте, когда корабль проплывает мимо их острова: его желания первого уровня требуют освобождения, но желания второго уровня вступают с ними в конфликт. В этой связи Дж. Дворкин дает следующее определение автономии воли: "Автономия понимается как вторичная способность индивида критически рефлексировать по поводу первичных предпочтений, желаний, а также способность изменять их в связи с основополагающими ценностями и предпочтениями". Ibid. P. 15, 20.
<3> К факторам, нарушающим процедурную самостоятельность, автор относит такие, которые вмешиваются в способности человека мыслить критически и рефлексировать. Ibid. P. 18.
Вышеназванный автор обращается к основной философской проблеме, связанной со свободой воли, - проблеме социальной детерминированности и частной автономии. В практическом смысле вопрос, который им формулируется, заключается в том, сохраняет ли индивид автономию воли, если он следует указаниям других лиц. Данную проблему можно рассмотреть в контексте социальных норм в целом: насколько можно говорить о свободе воли, если поведение лица ограничено, например, санкциями уголовного закона или представлениями о морали? Этот вопрос относится также к договорным обязательствам и к противоречию, заложенному в понятии свободы договора как возможности самостоятельно и добровольно ограничить свою свободу, и еще: сохраняет ли сторона договорного отношения подлинную автономию воли?
Рассуждая таким образом, Дж. Дворкин отвергает сущностный подход к понятию свободы воли <1>, поскольку такой подход будет неизбежно вступать в конфликт с любым обязательством, которое может налагаться на индивида как на члена общества. "Конфликт между автономией, понимаемой как понятие, обладающее собственной сущностью, и другими ценностями является не случайным, а неизбежным, - считал Дж. Дворкин. - Не существует мира, в котором индивид может быть независим по сути, а также одновременно принимать обязательства по отношению к другому лицу или идее" <2>. Такое положение является неприемлемым для него, поскольку оно вступает в противоречие с моральными ценностями, такими как "преданность, любовь, обещания и иные формы обязательств" <3>. В этой связи важным аспектом свободы воли является то, что "обязательства и обещания, которые дает индивид, являются частью его самого (выделено мной. - А.М.), частью личности, которой он хочет быть, и, таким образом, он определяет себя через эти обязательства" <4>. Данное противоречие подталкивает цитируемого автора к выводу о том, что сущностный подход к пониманию свободы воли неизбежно приводит к противоречиям и конфликтам с системой ценностей и потому должен быть отвергнут.
--------------------------------
<1> Суть такого сущностного подхода исследователь общей теории права Т. Сканлон изложил следующим образом: "Свободный индивид не может принять без независимого анализа суждения других в отношении того, во что он должен верить и что он должен делать. Он может полагаться на суждения других, но когда он делает это, он должен быть готов к тому, чтобы представить независимые доводы в пользу того, что их суждения являются верными...". Scanlon T.A. Theory of Freedom of Expression // Philosophy and Public Affairs. Vol. 1. No. 2 (Winter, 1972). P. 204 - 226. Данный подход "страдает" неясностью, так как предполагает, что существует некий абсолютный стандарт, относительно которого можно измерять "правильность" навязываемых решений и предполагать "правильность" собственных установок индивида.. Тезис о существовании подобного рода ценностей, с которыми индивид сообразует свое поведение и анализирует модели поведения, предлагаемые, например, законом, возвращает к ранее рассмотренной концепции Р. Аррингтона и Х. Франкфурта. Если мы оставляем для индивида возможность самостоятельно определять круг принимаемых ценностей и признаем, таким образом, что не существует абсолютных ценностей, то такая концепция не предложит для теории права ничего полезного: для оправдания неподчинения закону достаточно будет сослаться на собственные уникальные ценности. Кроме того, такой подход, по сути, не предлагает ничего нового, и свободу воли можно свести только к процедурной независимости (свободы от принуждения, обмана, манипуляции и др.), как это предлагает Дж. Дворкин. Если же признать существование абсолютных ценностей, разделяемых всеми индивидами, частью понятия автономии воли и, таким образом, выстроить иерархию компонентов свободы воли, то для патерналистского вмешательства будут открыты практически неограниченные возможности, как мы писали ранее.
<2> Dworkin G. Op. cit. P. 25.
<3> Ibid. P. 24.
<4> Ibid. P. 26.
Автономия воли для Дж. Дворкина заключается прежде всего в "процедурной" независимости. Такой вывод, в свою очередь, означает, что свободным может быть любой индивид: "тиран и раб, праведник и грешник, закоренелый индивидуалист и поборник общинности, лидер или ведомый" <1>.
--------------------------------
<1> Ibid. P. 29.
Подводя итог под обзором двухуровневой (иерархической) теории, в которой можно усмотреть влияние кантианского понимания свободы воли, необходимо отметить, что данная теория, безусловно, внесла заметный вклад в общую теорию автономии воли. К примеру, Дж.С. Тейлор отметил следующие достоинства данной теории: во-первых, наличие способности индивида рефлексировать по поводу своих желаний и предпочтений и принимать решения о том, следовать ли своим желаниям или отвергнуть их; во-вторых, как и учение И. Канта, двухуровневая теория может примирить детерминизм и свободу индивидуальной воли; в-третьих, иерархическая теория является нейтральной с точки зрения ценностей индивида, что делает ее привлекательной для использования при разрешении этических проблем, связанных с конфликтом автономии воли и ценностей <1>.
--------------------------------
<1> Personal Autonomy. New Essays on Personal Autonomy and its Role in Contemporary Moral Philisophy / Ed. by J.S. Taylor. P. 2.
Двухуровневая автономия воли, позволяющая рассмотреть индивида не как целостного субъекта воли, а как совокупность нескольких "я" - поверхностных и глубинных, развивает теорию рационального поведения человека, ставшую объектом критики во второй половине XX в. со стороны исследователей поведенческой экономики <1>.
--------------------------------
<1> Вопрос о рациональном поведении субъекта права в контексте аргументов поведенческой экономики является предметом активных дискуссий. На многочисленные примеры ограниченной рациональности поведения и слабоволия, приводимые исследователями поведенческой экономики (например, возможная иррационально завышенная оценка блага, которое можно получить в будущем по сравнению с меньшим благом, доступным в ближайшее время), Р. Познер отвечает, что данные проявления человеческого выбора перестают казаться иррациональными, если рассматривать человека не как цельную личность с единой волей, подверженной отклонениям от рациональности, а как совокупность разных "я", каждое из которых рационально, но в своей рациональности они имеют несовместимые предпочтения. См.: Posner R. Behavioral Law and Economics: A Critique // Economic Education Bulletin. Vol. XLII. No. 8. August 2002. P. 6.
В свою очередь, двухуровневая теория имеет ряд уязвимых мест и неясностей. Во-первых, среди таковых Дж.С. Тейлор выделил проблему манипуляции: в изложении разных авторов проблема влияния на формирование предпочтений второго порядка индивида может приобретать разные формы. Двухуровневая теория Х. Франкфурта, к примеру, игнорирует обстоятельства возникновения предпочтения индивида и лишь настаивает на добровольности его принятия как результата процесса рефлексии <1>. Это означает, что, к примеру, став жертвой гипнотизера, субъект все равно сохраняет свободу воли.
--------------------------------
<1> Personal Autonomy. P. 5.
Теория Дж. Дворкина менее подвержена критике на основании данного аргумента, поскольку предполагает безусловную "процедурную" независимость от внешнего вмешательства. Однако уязвимость такого требования заключается в неясности понятия процедурной самостоятельности: как разграничить недолжное влияние на формирование воли и предоставление корректной информации, значительно влияющей на решение индивида (например, при юридической или медицинской консультации) <1>?
--------------------------------
<1> В эпилоге к своей книге Дж. Дворкин выделил данную проблему как основную в двухуровневой теории. "Мы полагаем, - писал он, - что существует различие между лицом, находящимся под влиянием гипнотического воздействия или иных форм обмана, и тем, кто находится под воздействием корректной информации и рационального анализа. В первом случае, но не во втором, мы подразумеваем, что кто-то иной несет ответственность за рассуждения и выводы индивида". Dworkin G. Op. cit. P. 161.
Во-вторых, иерархическая теория автономии воли не дает ясных критериев, почему предпочтения второго порядка должны быть конечным пунктом в нашем анализе и почему индивид является автономным в отношении выражения предпочтений второго порядка: существуют ли соответствующие предпочтения третьего порядка <1>, а если нет, то как тогда обосновать автономию лица по отношению к своим предпочтениям второго порядка?
--------------------------------
<1> Этот вопрос мы наглядно рассмотрели при сопоставлении теорий автономии воли в изложении Э. Снеддона и Дж. Дворкина.
Наконец, в-третьих, иерархическая теория автономии воли не дает внятного ответа на вопрос о том, почему предпочтения второго порядка (результат рефлексии по поводу предпочтений первого порядка) должны иметь приоритет перед предпочтениями первого порядка <1>.
--------------------------------
<1> Данные проблемы иерархической теории автономии воли стали основанием для последующей ее доработки. См.: Personal Autonomy. New Essays on Personal Autonomy and its Role in Contemporary Moral Philisophy / Ed. by J.S. Taylor. Cambridge, 2005.
Несмотря на вышеуказанные недостатки иерархической (двухуровневой) теории автономии воли в том или ином виде, данное понимание проблемы автономии воли остается одним из основных в правовой литературе. Как указывалось ранее, основная теоретическая ценность данного подхода заключается в том, что он вслед за учением И. Канта и теорией В. Виндельбанда сумел разрешить философский конфликт между детерминизмом поведения и свободной волей индивида, обосновав таким образом возможность юридической ответственности.
