Статья 307. Понятие обязательства
Комментарий к статье 307
1. Пункт 1 ст. 307 ГК РФ дает определение понятия обязательства, имеющего центральное значение для всего комплекса норм обязательственного права. Российский ГК исходит из концепции обязательства как элементарного относительного правоотношения, в рамках которого должник принимает на себя обязанность что-либо делать или не делать, а кредитор приобретает право требовать такое поведение (притязание). В тех случаях, когда обязательство вытекает из договора, следует иметь в виду, что обязательство неравнозначно всему комплексу договорных правоотношений, так как договор в подавляющем числе случаев порождает несколько обязательств. Так, например, договор купли-продажи создает как минимум два обязательства: продавца - передать вещь в собственность, покупателя - уплатить за нее цену.
1.1. Центральным элементом понятия обязательства является обязанность совершить определенные действия или воздержаться от их осуществления. Сообразно этим двум видам обязанностей выделяют позитивные и негативные обязательства.
Позитивное обязательство в силу прямого указания в комментируемом пункте может заключаться в уплате денег, передаче какой-либо вещи (в том числе в собственность, во временное владение или пользование или только в пользование), оказании услуг или выполнении работ и т.п.
Новая редакция п. 1 ст. 307 ГК РФ, вступившая в силу 1 июня 2015 г., упоминает среди возможных предметов обязательства и внесение вклада в совместную деятельность. Эта новелла прямо указывает на обязательственный характер отношений сторон договора простого товарищества по внесению вклада в совместную деятельность. Ранее по этому вопросу были разные позиции в судебной практике. Так, например, в Постановлении Президиума ВАС РФ от 8 августа 2000 г. N 7274/99 Суд усомнился в том, что обязанность по внесению вклада в совместную деятельность порождает обязательство в пользу конкретного кредитора (или кредиторов), исполнение по которому может быть истребовано по суду или даже обеспечено уплатой неустойки. С другой стороны, ВАС РФ в п. 7 Постановления Пленума от 11 июля 2011 г. N 54 признал возможность принуждения товарища по иску других товарищей к исполнению договорной обязанности внести вклад в общее дело в виде прав аренды или права собственности на земельный участок, видимо, исходя при этом из обязательственной природы такой обязанности.
При этом те виды позитивных обязательств, которые указаны в п. 1 комментируемой статьи, носят лишь иллюстративный характер, и в предмет обязательства может входить совершение практически любых действий (п. 1 Постановления Пленума ВС РФ от 22 ноября 2016 г. N 54). Например, обязательство может состоять в совершении волеизъявления (например, заключение основного договора во исполнение предварительного, голосование на собрании акционеров в соответствии с условиями акционерного соглашения, совершение распорядительного волеизъявления в отношении имущественного права, подача заявления об отчуждении права, учет которого осуществляется в государственном реестре прав или реестре акционеров или ином частном реестре прав).
1.2. Негативное обязательство может состоять в воздержании от отчуждения своего имущества третьим лицам (например, без согласия кредитора или предоставления преимущественного права на его приобретение кредитору), уступки обязательственного права без согласия должника, разглашения той или иной информации, конкурирования с контрагентом в том или ином регионе, заключения договоров с третьими лицами, публичной критики продукции, рекламным лицом которой является соответствующий должник, и т.п.
Безусловно, позитивные обязательства встречаются в реальном экономическом обороте чаще негативных. В связи с этим неудивительно, что большая часть норм общей части обязательственного права сформулирована путем индуктивного обобщения частных коллизий и споров, подавляющее число из которых возникло в связи с обязательствами позитивными, и поэтому их применение к негативным обязательствам часто невозможно или требует тех или иных модификаций. Так, например, за какими-то возможными редкими исключениями, трудно представить себе частичное исполнение негативного обязательства, исполнение негативного обязательства третьим лицом, зачет встречных однородных требований, вытекающих из негативных обязательств, и т.п. Поэтому логично исходить из того, что общая часть обязательственного права применяется к негативным обязательствам, если иное не следует из существа данного обязательства. К сожалению, этот вывод не находит своего закрепления в тексте ГК РФ, но он вполне может выводиться посредством ограничительного толкования гипотез соответствующих общих норм обязательственного права, не совместимых со спецификой негативных обязательств (телеологическая редукция).
Иногда выдвигается идея о том, что негативные обязательства в принципе не могут быть центральным, основным обязательством в рамках договора и всегда сопровождают, дополняют те или иные позитивные обязательства. С такой точкой зрения вряд ли можно согласиться. Тот факт, что чаще всего негативные обязательства имеют сугубо вспомогательный характер, не означает теоретическую и практическую невозможность заключения договора, в предмет которого будет входить исполнение негативного обязательства. Так, например, соседи могут договориться о том, что в обмен на некую сумму один из них будет воздерживаться от осуществления формально не противоречащих закону шумных мероприятий в своей квартире в условленные часы; разводящиеся супруги могут договориться о том, что в обмен на некоторое встречное предоставление (например, уступку при разделе общего имущества) один из них будет обязан воздерживаться от обсуждения с третьими лицами или в прессе подробностей их семейных отношений; собственники соседних участков могут взаимно обязаться не совершать формально правомерный сброс в озеро, располагающееся на их границе, тех или иных веществ.
1.3. Негативное обязательство следует отличать от отказа от права или ограничения правоспособности. Когда должник по негативному обязательству берет на себя обязательство воздержаться от того или иного поведения, которое само по себе считается правомерным, соответствующее поведение лишается статуса правомерного только в рамках сугубо относительного правоотношения должника с этим кредитором, но в отношениях с третьими лицами, перед лицом уголовного, административного или иных областей права оно остается правомерным и порождает соответствующие желаемые нарушителем договора правовые эффекты. Так, например, если должник обязался не регистрировать дочерние общества в соответствующем регионе, такая регистрация вопреки обязательству остается законной и действительной и не может быть отменена в судебном порядке, но будет рассматриваться как нарушение договора и влечь ответственность за нарушение обязательства.
В то же время сделка, порождающая негативное обязательство, может быть признана недействительной (по основаниям противоречия основам правопорядка и нравственности или по тем или иным специальным основаниям), если она влечет явно избыточное и непропорциональное ограничение свободы личности и экономической свободы. Так, например, условие договора продажи контрольного пакета акций технологической компании может запрещать и нередко запрещает продавцу (предпринимателю, изначально создавшему бизнес) открывать новый бизнес в той же сфере и в том же регионе в течение определенного срока. Но если это ограничение конкуренции имеет бессрочный характер или иным образом избыточно с точки зрения его соотношения с легитимными интересами покупателя, такое условие договора может быть квалифицировано как ничтожное по ст. 169 ГК РФ или оспорено на основании специальных норм Закона о защите конкуренции. В равной степени должны признаваться ничтожными соглашения, предметом которых является обязательство не разглашать информацию о неправомерном поведении другого лица.
1.4. Как мы видим, обязанность одного лица (должника) перед другим лицом (кредитором) является одним из двух элементов обязательства как правоотношения. Второй элемент - это право требовать исполнения. Понятие обязательства как правоотношения, закрепленное в комментируемой норме, охватывает собой оба эти элемента. В то же время во многих нормах ГК РФ понятие обязательства используется в более узком смысле, подразумевая лишь первый элемент - соответствующую обязанность. Например, ст. 393 ГК РФ говорит о взыскании убытков при неисполнении или ненадлежащем исполнении обязательства. Очевидно, что здесь законодатель имеет в виду не обязательство как правоотношение, а саму обязанность должника, так как не исполнить или ненадлежащим образом исполнить правоотношение, включающее в себя право требовать исполнения, нельзя; нарушается не обязательство как правоотношение, а соответствующая обязанность. То, в каком смысле используется понятие обязательства в конкретных нормах ГК РФ, зависит от контекста и телеологического толкования соответствующей нормы.
1.5. Применительно к обязательствам, вытекающим из договора или иной сделки, возникает вопрос: всякое ли обещание одного лица совершить то или иное действие или воздержаться от него формирует правовую обязательственную связь? Иногда люди дают друг другу обещания, но далеко не все из них должны иметь какое-либо правовое значение. Например, в бытовых отношениях родители могут пообещать ребенку в обмен на хорошие оценки купить велосипед, друзья могут договориться о том, что один из них подвезет другого в аэропорт, члены семьи могут договориться о распределении домашних обязанностей и т.п. Разграничение таких неформальных обещаний, порождающих сугубо моральный долг, с одной стороны, и имеющих правовое значение обязательств, с другой стороны, требует анализа того, была ли направлена воля стороны, дающей те или иные обещания, на то, чтобы быть связанной таким обещанием в правовом, а не в сугубо моральном смысле (так называемый animus obligandi). Так как выяснение этого вопроса может иногда вызывать определенные сложности, право обычно отказывается признавать возможность по воле одной стороны связать себя обязательством за рамками консенсуального договора дарения, вводя при этом для консенсуальных договоров дарения строгую письменную форму под страхом ничтожности обязательства подарить. Тогда, когда стороны договариваются об обмене, разумно как минимум презюмировать наличие серьезности намерений сторон и их волю считать себя связанными этими взаимными обещаниями в правовом смысле. Поэтому для таких сделок российский закон, как правило, не вводит обязательную строгую письменную форму сделки, допуская их совершение и в устной форме, но вводя некоторые ограничения в отношении доказывания факта их совершения и их содержания (ст. 162 ГК РФ). Иначе говоря, о серьезности намерений сторон, достаточной для признания таких обещаний в праве, здесь говорит сам факт их согласия осуществить экономический обмен. Тогда, когда обмена нет, а есть одностороннее обещание осуществить безвозмездное экономическое предоставление, действительно, нередко сложно быть уверенным в том, насколько серьезно такое обещание, и закон требует оформления такого обещания в письменной форме под страхом ничтожности.
Эти правила позволяют решить большинство проблем, которые могут теоретически возникнуть при разграничении обязательств в правовом смысле и неформальных обещаний. В то же время это не исключает того, что в некоторых сложных случаях правила о форме сделки не помогут снять неопределенность, и суду придется действительно реконструировать волю сторон и определять, была ли она направлена на формирование не сугубо моральной, а именно правовой связи.
1.6. Чтобы ответить на такие вопросы, необходимо определиться, что же имеется в виду под обязательством в правовом смысле и каковы критерии выявления animus obligandi. На этот вопрос иногда отвечают, указывая на то, что обязательственная правовая связь предполагает возможность защиты прав из обязательства в судебном порядке, и соответственно, воля лиц, связавших себя обязательственным правоотношением, должна быть направлена на допущение такой защиты.
Такое объяснение представляется на первый взгляд логичным. Но сложность состоит в том, что согласно континентально-европейской традиции признаются так называемые натуральные обязательства, т.е. обязательства, судебная защита которых вовсе невозможна (например, обязательства из игры и пари в силу ст. 1062 ГК РФ или обязательства после отказа суда в иске по причине пропуска срока исковой давности <1>). Считается, что признание таких лишенных исковой защиты обязательств судом проявляется лишь в том, что предоставление, осуществленное во исполнение такого обязательства, не будет считаться неосновательным обогащением кредитора и не может быть обратно истребовано по правилам гл. 60 ГК РФ. Иначе говоря, суд хотя и отказывает обеспечивать такие обязательства силой государственного принуждения, но уважает автономию воли должника добровольно осуществить исполнение по нему и признает такое обязательство в качестве правового основания для предоставления. Так, например, суд не может присудить лицо к выплате своего карточного долга, но, если проигравший добровольно погасил этот "долг чести", суд признает, что у этого платежа было правовое основание, и не удовлетворит иск о возврате уплаченного по правилам о неосновательном обогащении.
--------------------------------
<1> Иногда юристы называют натуральным обязательство, по которому истек срок исковой давности. Это представляется не совсем верным, так как истечение срока давности само по себе не блокирует право на иск, а лишь вручает должнику возражение. Если должник не примет участие в процессе или просто не заявит о применении срока давности, суд будет обязан вынести решение о присуждении по иску кредитора, несмотря на пропуск срока давности (ст. 199 ГК РФ). Поэтому логичнее исходить из того, что обязательство становится натуральным только после того, как суд после заявления должником данного возражения откажет истцу в иске в связи с пропуском давности.
Наличие такого исключения несколько запутывает ситуацию с различением обязательства как правового явления и обещаний, не носящих правовой характер. Можно ли говорить о наличии animus obligandi у стороны пари и не правильно ли было бы не признавать вовсе правовой статус у такого "долга чести"? Сложность состоит в том, что в случае с обычным моральным и не имеющим правовой характер долгом суд также вряд ли может присудить возмещение неосновательного обогащения, если такой долг исполнен (например, лицо обещало помочь соседу с ремонтом и такую помощь оказало), так как фактическое предоставление превращается в дар, а дареное не может быть ни возвращено в натуре, ни компенсировано в деньгах. В связи с этим некоторые юристы не признают за натуральными обязательствами правового характера, тем самым обеспечивая четкое различие между обязательством как правовым явлением и иными сугубо фактическими отношениями, основанными на осознании лицом некоего морального долга перед другим лицом (а именно различие на основе критерия допустимости судебной защиты).
Эти вопросы пока в российском праве не решены и достаточно редко возникают в реальной судебной практике, но теоретически они могут иметь практическое значение. Например, если исходить из традиционного взгляда на платеж, осуществленный должником после того, как суд отказал в иске к этому должнику по причине пропуска срока давности, как платеж по существующему, хотя и натуральному, обязательству, истребовать его назад по правилам о неосновательном обогащении ни в коем случае нельзя. Если представить, что после отказа в иске долг должника остается сугубо моральным, и платеж рассматривать как дарение, то такое дарение может быть признано ничтожным в связи с нарушением законодательного запрета на дарение между коммерческими организациями (ст. 575 ГК РФ). Другой пример: если натуральное обязательство отличается от простого обязательства только лишь ограничением судебной защиты, но подпадает под иные элементы правового режима обязательства, то такое обязательство может быть прекращено зачетом, новацией, предоставлением отступного, уступлено или перейти в порядке наследования и т.п., если только специальные нормы закона не говорят об обратном. Если речь идет о моральном долге, применение указанных норм об обязательствах становится вопросом более дискуссионным. Споры могут идти также и по вопросу о том, могут ли обеспечиваться натуральные обязательства залогом, поручительством или независимой гарантией.
Еще один важный вопрос, касающийся натуральных обязательств и пока не проясненный в российском праве, состоит в основаниях возникновения натуральных обязательств. Очевидно, что в ряде случаев определить в качестве натуральных те или иные обязательства может закон. Но могут ли суды выводить натуральный характер того или иного обязательства без опоры на конкретную норму закона (из системного толкования закона, аналогии закона, соображений справедливости, разумности и добросовестности и т.п.)? Например, может ли российский суд вслед за рядом правопорядков признать добровольное исполнение договора, чья ничтожность вытекает из нарушения требований к его форме, исполнением натурального обязательства и на основании этого заблокировать иск о возврате предоставленного? Так, например, нельзя ли признать натуральным добровольно принятое бывшим супругом, но не оформленное надлежащим образом обязательство выплачивать алименты в определенном размере? Или может ли суд признать натуральный характер обязательства родителей невесты предоставить приданое, обязательства суррогатной матери отказаться от своих родительских прав на ребенка в пользу генетических родителей и т.п.?
Иногда в науке возникают споры о том, не следует ли признавать натуральным обещание одной из сторон реального договора передать другой стороне имущество, передача которого и влечет признание договора заключенным. До момента передачи полноценной договорно-правовой связи между сторонами нет, но, если соответствующая сторона имущество передаст, такая связь возникнет и требовать возврата имущества по правилам о неосновательном обогащении будет нельзя. Данная ситуация действительно напоминает натуральное обязательство, но однозначного ответа на этот вопрос российское право не дает.
Наконец, встает вопрос и о том, могут ли стороны по своей воле придать обязательству натуральный характер. На первый взгляд из принципа свободы договора следует, что это вполне возможно (хотя практически и не встречается на практике), но нередко высказывается и обратная точка зрения.
В общем и целом, как мы видим, доктрина натуральных обязательств в российском праве практически не разработана. Освещать данные вопросы в рамках настоящего комментария не представляется возможным, поэтому далее речь будет идти о полноценных обязательствах, предполагающих судебную защиту.
1.7. Упомянутое в п. 1 ст. 307 ГК РФ право требовать исполнения, являющееся элементом простой обязательственной связи (притязание на соответствующее поведение должника), не означает, что кредитор всегда вправе реализовать это притязание путем предъявления в суд иска об исполнении данного обязательства в натуре. Как будет показано в комментарии к ст. 308.3, нередко возможность такой защиты своего права заблокирована законом, договором или существом соответствующего обязательства, но при этом кредитор наделен возможностями использовать в отношении должника иные способы защиты своего обязательственного права (например, взыскать убытки, неустойку).
1.8. Если классифицировать обязательства по характеру заложенной в него обязанности должника, то можно выделить следующие их категории.
Во-первых, можно условно выделить основные обязательства-предоставления. Такие обязательства опосредуют в случае их исполнения предоставление кредитору некоего экономического блага, которым является материальное или иное благо, обладающее способностью удовлетворять жизненные или иные потребности лица. Такого рода обязательства являются при этом основными, так как удовлетворение интереса в получении этого экономического блага является для кредитора той главной целью, ради которой обязательство и устанавливается. Например, в договоре купли-продажи речь идет об обязанности по передаче товара в собственность и корреспондирующей ей обязанности по оплате. Такими обязательствами могут являться также предоставление имущества во временное владение и пользование по договору аренды, предоставление денег в собственность по договору кредита, оказание услуг, выполнение работ, передача интеллектуальных прав, передача ценной информации, права на использование объекта интеллектуальной собственности и т.п. Могут опосредовать предоставление экономического блага и негативные обязательства. Если воздержание должника от совершения определенных действий удовлетворяет ту или иную потребность кредитора, обладает для него определенной самостоятельной экономической ценностью, то можно говорить об экономическом предоставлении.
Если договор при этом имеет двусторонний синаллагматический (т.е. обменный) характер, то из него вытекают как минимум два встречных обязательства-предоставления, поэтому в литературе такие обязательства по синаллагматическому договору часто обозначают как встречные предоставления. Но не стоит забывать, что в односторонних договорах (например, в договорах займа, поручительства, консенсуального дарения и т.п.) такие обязательства не опосредуют экономический обмен, а отражают одностороннее экономическое удовлетворение лишь одного из контрагентов. Соответственно, в таком случае нельзя говорить о встречном удовлетворении или встречном предоставлении, поэтому в целом для описания такого типа обязательств разумнее придерживаться более нейтральной терминологии (например, используемого нами термина "обязательство-предоставление").
Такие обязательства-предоставления имеют центральное значение для классификации договоров, но они же обычно составляют и основное содержание обязательственного отношения, вытекающего из деликта, неосновательного обогащения, публичного обещания награды и т.п.
Во-вторых, применительно к договорным правоотношениям следует также выделить дополнительные обязательства-предоставления, которые хотя и направлены на экономическое предоставление, но в контексте конкретного договора имеют лишь дополнительный характер. Например, в договоре поставки может быть предусмотрена обязанность поставщика осуществить настройку поставляемого оборудования. Данная услуга является интегрированным в договор самостоятельным обязательством, имеющим некую экономическую ценность для кредитора, независимо от того, входит ли оплата этой услуги в цену товара или выделяется в договоре отдельно. Такая услуга удовлетворяет соответствующую потребность покупателя и имеет экономический характер, является объектом оборота. Таким образом, это тоже предоставление, которое направлено на удовлетворение экономического интереса кредитора. Мы называем его дополнительным только потому, что оно имеет служебный, вспомогательный по отношению к основному предоставлению характер. К этой же категории можно отнести, например, и обязанности продавца передать запасные части к передаваемому оборудованию, провести обучение персонала покупателя по технологии эксплуатации поставляемого оборудования, осуществить сервисное обслуживание и другие подобные обязательства.
В-третьих, из договоров иногда возникают обязательства-предоставления, не опосредующие экономический обмен или одностороннее обогащение одного из контрагентов, но обеспечивающие восстановление имущественного статус-кво и имеющие, по сути, ликвидационную природу. Например, обязательства арендатора или ссудополучателя вернуть предмет аренды или ссуды хотя и носят характер обязательства-предоставления, но указанные действия должника не являются элементом обмена и не приводят к одностороннему обогащению арендодателя (ссудодателя), так как ему возвращается то, что он сам ранее передал должнику. Арендатор (ссудополучатель) лишь возвращает то, что он ранее получил во временное пользование. То же, по сути, можно сказать и об обязанности заемщика вернуть сумму займа (кредита).
В-четвертых, из договоров нередко возникают особые компенсационные обязательства-предоставления, не опосредующие экономический обмен, одностороннее обогащение кредитора или возврат ему того, что он сам ранее передал должнику, но обеспечивающие контрагента средствами, необходимыми для исполнения его основного обязательства-предоставления, или компенсирующие те или иные связанные с договором расходы или иные потери.
Так, например, согласно договору доверитель по договору поручения может быть обязан возместить поверенному расходы, понесенные в связи с исполнением его обязательств. Данное обязательство не имеет для поверенного характер встречного удовлетворения (т.е. такое предоставление не является объектом обмена), не влечет обогащение поверенного и не возвращает ему то, что он ранее передал доверителю, но при этом такое предоставление нацелено на возмещение расходов, т.е. имеет служебный характер.
К этой же категории с определенными оговорками следует отнести и обязательства по возмещению одной из сторон связанных с заключением, исполнением или прекращением договора имущественных потерь другой стороны по правилам ст. 406.1 ГК РФ (см. комментарий к этой статье).
К особой разновидности компенсационных обязательств можно отнести гражданско-правовые обязанности, возникающие в связи с неисполнением некоего основного обязательства и способствующие компенсации убытков кредитора от нарушения (обязательство компенсировать договорные убытки и во многом производные от него обязательства уплатить неустойку или проценты годовых и т.п.). Обязанность должника уплатить сумму, вытекающую из применения к нему меры гражданско-правовой ответственности, согласно устоявшейся в последнее время судебной практике, является гражданско-правовым обязательством, к которому по общему правилу применяются правила об исполнении и прекращении обязательств, предусмотренные в ГК РФ (см., например, п. 5 информационного письма Президиума ВАС РФ от 21 декабря 2005 г. N 103).
В-пятых, часто исполнение основного или дополнительного обязательства-предоставления осуществляется должником с дефектом, который должник по требованию кредитора обязан в силу закона или договора устранить (например, ст. ст. 475, 723 ГК РФ). Данная обязанность по исправлению дефектов, по сути, служит инструментом обеспечения интереса кредитора в получении основного имущественного предоставления.
1.9. Все описанные выше типы обязанностей опосредуют предоставление некоего экономического блага и однозначно позволяют квалифицировать правоотношение в качестве обязательственного. Но в реальной жизни (как правило, в сфере договорных отношений) встречается и множество иных обязанностей лица по отношению к другому лицу, которые не выступают в качестве правового средства, обеспечивающего непосредственное предоставление экономического блага, но при этом способствуют косвенному получению удовлетворения потребности в таком благе.
Во-первых, можно выделить обязанности должника, исполнение которых не оформляет предоставление некоего экономического блага, а имеет исключительно организационный характер. Иногда такие организационные обязанности могут даже стать основным предметом заключенного договора, как, например, в случае с предварительным договором (обязанность заключить основной договор). Но чаще они лишь в том или ином виде организационно обеспечивают или сопровождают осуществление контрагентами своих основных, дополнительных или иных обязательств-предоставлений. Речь здесь идет о таких дополнительных организационных обязанностях должника, как, например, обязанность продавца по уведомлению покупателя о готовности товара к отгрузке, обязанность покупателя по открытию аккредитива, обязанность комиссионера по представлению отчета, обязанность цедента передать цессионарию документы, подтверждающие уступаемое право требования, обязанность сторон договора оформить акт приема-передачи имущества и др. Сюда же, видимо, можно отнести и обязанность не разглашать полученную при заключении и исполнении договора конфиденциальную информацию. Кроме того, организационными по своей природе являются обязанности по сохранению эксклюзивности и воздержанию от заключения аналогичных договоров с конкурентами кредитора. Выполнение таких обязанностей само по себе не является имущественным предоставлением, но организационно обеспечивает достижение этой главной цели договора.
Во-вторых, встречаются такие обязанности, которые не направлены на некое имущественное предоставление непосредственно кредитору, но накладывают на должника определенные ограничения, которые, как правило, напрямую или опосредованно нацелены на обеспечение экономических интересов кредитора или снижают его риски. Например, обязанность арендатора использовать полученную в пользование вещь по назначению и принимать те или иные меры по обеспечению ее сохранности (например, оставлять взятый напрокат автомобиль на охраняемой стоянке) направлена на минимизацию риска порчи или утраты автомобиля. Обязанность заемщика использовать целевое финансирование по согласованному назначению гарантирует банку защиту от рискованных инвестиций заемщика и увеличения риска дефолта. Специфическая функциональная особенность многих таких обязанностей состоит не только в том, чтобы снизить риски кредитора, но и в том, что их нарушение своевременно сигнализирует кредитору о возникновении этих рисков и дает возможность принять соответствующие превентивные меры (как правило, право на односторонний отказ от договора и досрочное истребование предоставленного имущества). Например, в кредитных договорах и облигационных займах, в частности, очень распространены так называемые ковенанты, в которых заемщик обещает кредитору что-либо делать или не делать помимо своих основных финансовых обязательств по возврату кредита и уплате процентов и зачастую вообще вне рамок своих взаимоотношений с этим кредитором. Так, в качестве иллюстрации можно привести ковенанты о том, что заемщик не будет продавать или предоставлять свое имущество в залог третьим лицам, воздержится от реорганизации, не будет выплачивать крупные бонусы топ-менеджерам, сократит расходы на персонал, выйдет на IPO или в течение действия договора будет публиковать отчетность по международным стандартам. Такого рода обязанности не направлены на некое имущественное предоставление в пользу кредитора и опосредуют скорее организационные вопросы. Но в отличие от обычных организационных обязанностей, которые, как правило, представляют собой некое действие (мероприятие, процесс), которое необходимо совершить в пользу кредитора, обязанности ковенантного типа ограничивают свободу действий должника вне сферы его прямых взаимоотношений с кредитором (например, в отношении с третьими лицами).
В-третьих, могут выделяться так называемые кредиторские обязанности (обязанность кредитора принять исполнение от должника или обеспечить должнику возможность исполнения). Такие обязанности организационно обеспечивают должнику возможность исполнения своих основных, дополнительных, служебных, а в некоторых случаях, возможно, и организационных обязанностей. Российский закон признает такие кредиторские обязанности (ст. 406 ГК РФ). Согласно ст. 406 ГК РФ так называемая просрочка кредитора (т.е. уклонение от принятия исполнение или несовершение иных действий, без совершения которых должник не может исполнить свое обязательство) позволяет взыскать с него убытки. Подробнее см. комментарий к ст. 406 ГК РФ.
В-четвертых, гражданское право многих зарубежных стран в последнее время признает еще один особый вид договорной обязанности. Согласно "обязанности обеспечить безопасность" должник помимо исполнения своих основных обязательств должен еще и воздерживаться в процессе исполнения от причинения вреда интересам кредитора, учитывать права, нематериальные блага и интересы другой стороны. Такие обязанности направлены на сохранение в том же состоянии уже имеющихся у кредитора благ и обязывают должника воздерживаться от причинения вреда кредитору в ходе исполнения основных обязательств. Например, подрядчик, обязавшийся покрасить стены в доме заказчика, может быть обязан воздерживаться от причинения вреда другому имуществу заказчика. Другой пример: перевозчик, обязавшийся перевезти пассажира в некое место, считается обязанным заботиться о безопасности пассажира. Смысл включения таких обязанностей в рамки договора состоит в том, чтобы перевести ответственность за причинение побочного вреда кредитору в процессе исполнения основных обязательств в режим договорной ответственности, которая может принципиально отличаться от ответственности деликтной (например, коммерсант несет договорную ответственность в Российской Федерации независимо от вины, в то время как за деликт он отвечает только при наличии вины).
Когда такие
