Статья 430. Договор в пользу третьего лица
Комментарий к статье 430
1. По общему правилу договор создает обязательства лишь для его сторон и не распространяет свое действие на третьих лиц. В качестве исключения законом, иными правовыми актами или договором может быть предусмотрено возникновение прав у третьих лиц из соглашений, в заключении которых они не принимали участие (п. 1 ст. 308 ГК РФ). К таким исключениям относится договор в пользу третьего лица.
При отношениях из договора в пользу третьего лица третье лицо принято называть дестинатарием (или бенефициаром, выгодоприобретателем в зависимости от типа договора). Должника в рамках договора в пользу третьего лица в цивилистике именуют промитентом, но мы далее будем для простоты придерживаться более ясного термина "должник". Контрагента такого должника по договору в пользу третьего лица в науке принято обозначать как промиссар.
1.1. Пункт 1 ст. 430 ГК РФ содержит определение договора в пользу третьего лица. Договором в пользу третьего лица считается соглашение, согласно которому:
- предполагается исполнение обязательства (предоставление);
- должник обязан исполнить обязательство в пользу третьего лица (дестинатария), а не непосредственного контрагента (промиссара);
- третье лицо имеет право требовать исполнения обязательства от должника.
1.2. Как правило, целью заключения договоров в пользу третьих лиц является сокращение числа сделок, опосредующих отношения сторон договора и третьего лица, и, как следствие, сокращение издержек, что имеет большое значение для гражданского оборота. Договор в пользу третьего лица не является договорным типом, а представляет собой особую договорную конструкцию, посредством которой может быть теоретически оформлен практически любой поименованный или непоименованный договор, влекущий возникновение гражданско-правового обязательства. В частности, по модели договора в пользу третьего лица могут заключаться договоры страхования, банковского вклада, перевозки, ренты и т.п.
1.3. В рамках договора в пользу третьего лица принято различать три вида отношений.
(а) Отношения покрытия. Отношения покрытия связывают контрагентов, т.е. промиссара и должника, который, в свою очередь, обещает произвести исполнение третьему лицу. Покрытие в данном контексте опосредует основание, из которого возникает обязанность должника исполнить обязательство третьему лицу. Таким основанием, как правило, является осуществление промиссаром встречного исполнения в пользу должника, и поэтому договор в таких случаях носит возмездный характер. Хотя теоретически мыслимо заключение и консенсуального договора дарения, по которому должник по просьбе промиссара обязуется одарить третье лицо.
(б) Отношения валюты. Промиссара и третье лицо связывает так называемое отношение валюты. Данное отношение устанавливает основание наделения правом третьего лица, раскрывает причину заключения договора в пользу третьего лица промиссаром, поскольку по общему правилу граждане и юридические лица осуществляют права в своем интересе. Данная связь может быть, в частности, вызвана намерением промиссара одарить третье лицо, долгом промиссара по отношению к третьему лицу из договора или иного правового основания, корпоративными связями промиссара и третьего лица или их родственными отношениями. В качестве примера можно привести ситуацию, когда поставщик (промиссар), имея заключенный с покупателем (третьим лицом) договор поставки и вытекающее из него обязательство по поставке, заключает с производителем (должником) договор в пользу такого покупателя.
(в) Квазидоговорное отношение между должником и третьим лицом. Между должником и третьим лицом в момент заключения договора нет полноценных договорных отношений, поскольку третье лицо не формирует содержание договора и не является стороной договора в пользу третьего лица, обязательство должника возникает не из договора с третьим лицом, но из договора с промиссаром. Между тем третье лицо и должника с момента выражения третьим лицом согласия вступить в права по договору связывает обязательственное правоотношение, а именно отношение по исполнению договора или охранительные отношения, если имеет место неисполнение или ненадлежащее исполнение договора должником.
Каждое из трех отношений играет самостоятельную роль в договоре в пользу третьего лица. Так, отношения валюты самостоятельны и не связаны с отношениями покрытия (действует принцип относительности обязательства). Принцип относительности обязательства в этом контексте имеет следующее действие: должник не вправе отказаться от исполнения на том основании, что между промиссаром и третьим лицом отсутствует обязательство, в том числе если сделка, которая связывает промиссара и третье лицо и обуславливает заключение промиссаром договора в пользу третьего лица, является недействительной. Не имеет должник и иных возражений против требования третьего лица, вытекающих из отношений валюты.
1.4. Ничто не препятствует тому, чтобы договор, заключенный в пользу третьего лица, предусматривал ряд обязанностей должника, которые он должен исполнять только и исключительно в пользу промиссара (например обязанность информировать).
1.5. Право требовать исполнения, которое возникает у третьего лица, если оно решает воспользоваться предоставленным ему договором правом, включает в себя право не только требовать исполнения обязательства в натуре по суду, но и применять к должнику все меры ответственности, связанные с неисполнением (взыскание убытков, процентов годовых по ст. 395 ГК РФ, неустойки при ее наличии и т.п.). Третье лицо может также использовать это свое требование к должнику в рамках зачета, зачтя его к своему встречному долгу в отношении должника.
1.6. Одной из особенностей конструкции договора в пользу третьего лица в российском праве является то, что п. 1 ст. 430 ГК РФ говорит о возможности предоставления третьему лицу лишь права требовать исполнения обязательства, но не иные выгоды.
О предоставлении третьему лицу прав говорит и ст. 5.2.1 Принципов УНИДРУА. В то же время Модельные правила европейского частного права говорят, что по договору в пользу третьего лица последний приобретает права или иные выгоды (ст. II.-9:301). Мотивы, по которым выбрана данная формулировка, состоят в том, что понятие права требования имеет четкое содержание (требование в обязательственном правоотношении) и не включает некоторые отношения, приносящие определенного рода правовые преимущества (например прощение долга).
1.7. Договор в пользу третьего лица, как он определен в ст. 430 ГК РФ, следует отличать от договора об исполнении третьему лицу. Здесь третье лицо не получает право требовать исполнения обязательства в свою пользу и, как следствие, норма ст. 430 ГК РФ не применяется. Кредитором по обязательству остается контрагент. Тем не менее, как и при подлинном договоре в пользу третьего лица, здесь должник также обязан исполнить обязательство третьему лицу, именно такое исполнение договора будет считаться надлежащим и прекращать обязательство должника по отношению к кредитору. Иными словами, в рамках договора с исполнением третьему лицу кредитор назначает лицо, которое уполномочено на принятие исполнения, при этом такое лицо не будет являться ни стороной договора, ни стороной в обязательстве. Основанием для заключения договора с исполнением третьему лицу (т.е. указания в договоре третьего лица в качестве адресата исполнения) служит норма п. 1 ст. 312 ГК РФ. Договором об исполнении третьему лицу будет, например, соглашение отца и продавца книг, согласно которому отец, оплатив книгу, просит направить ее в адрес своего сына. В этом смысле сын будет лишь уполномочен на приемку книги, но не вправе от своего имени требовать передачи ему книги в судебном порядке.
Нередко в практике встают вопросы о квалификации договора либо в качестве договора в пользу третьего лица (дающего третьему лицу право на иск к должнику), либо в качестве договора об исполнении третьему лицу (не дающего третьему лицу такого права). Суды часто исходят из того, что воля сторон считать себя связанным именно договором в пользу третьего лица и, в частности, воля кредитора не признавать за собой право на иск к должнику и закрепить его за указанным третьим лицом должны быть прямо обозначены в договоре. При отсутствии такого прямо выраженного условия указание в договоре на третье лицо, которому должно быть осуществлено исполнение, квалифицируется в качестве указания на наличие у сторон воли заключить договор с исполнением третьему лицу (Постановления Президиума ВАС РФ от 29 июня 2010 г. N 2410/10, от 19 января 2010 г. N 12320/09, от 1 декабря 2009 г. N 11320/09).
1.8. Договор в пользу третьего лица следует также отличать от ситуации, когда нарушение договора одной из сторон может причинить убытки не непосредственному контрагенту, а неким не указанным в договоре прямо третьим лицам; данное третье лицо не имеет обязательственного притязания по договору к должнику, но может пострадать от нарушения договора должником и попытаться взыскать убытки с должника.
Примером такого возможного эффекта договора может выступить следующая ситуация. Компания "А" делает предложение о поглощении компании "В". Компания "В" заключает договор с оценщиком, который должен произвести оценку стоимости компании "В", чтобы акционеры компании "В" могли оценить перспективность предложения компании "А" и целесообразность голосования за такое поглощение. Отчет был сделан оценщиком недостаточно профессионально. В результате акционеры компании "В" проголосовали против поглощения. При обнаружении ошибки оценщика у акционеров возникнут чистые экономические убытки. Чистые экономические убытки акционеров, не являвшихся стороной договора об оценке, не покрываются понятием требования из договора, но являются спроецированным на акционеров результатом его ненадлежащего исполнения. В литературе нередко предлагается считать, что было бы логично дать акционерам компании "В" право требования компенсации убытков к оценщику.
Другой пример: аудиторская компания по заказу некого публичного акционерного общества готовит аудиторское заключение, которое заказчик доводит до сведения потенциальных инвесторов. Последние, полагаясь на добросовестность аудиторской компании, приобретают акции публичного общества, а впоследствии выясняют, что аудиторы сфальсифицировали те или иные данные, и акции общества оказались сильно переоценены. В такой ситуации инвесторы могут попробовать взыскать убытки с аудиторов, несмотря на то что между ними отсутствуют прямые договорные отношения.
Еще один классический пример: продажа дефектной продукции, причинившей вред не самому покупателю, а членам его семьи. В ряде стран допускаются иски таких жертв к непосредственному продавцу, несмотря на то, что между лицом, которому причинен вред, и таким продавцом договорных отношений нет.
В некоторых правопорядках такое требование третьих лиц допускается и квалифицируется как деликтное. В ряде же других правопорядков в этих целях такой договор квалифицируется в качестве договора с защитным эффектом в отношении третьих лиц, а соответствующий иск считается иском о взыскании договорных убытков.
Разница в контексте российского права может проявиться в том, что договорная ответственность коммерсанта не зависит от вины (п. 3 ст. 401 ГК РФ), в то время как деликтная ответственность основана на началах вины.
В российском праве однозначно вопрос о допустимости возмещения убытков, причиненных не участвующим в заключении договора третьим лицам, в такого рода случаях в общем виде пока не решен. Во-первых, нет ясности в вопросе о том, должна ли в принципе признаваться такая ответственность должника по договору перед третьими лицами, имеется ли здесь отступление от принципа относительности обязательственной связи и есть ли серьезные политико-правовые основания для такого шага. С одной стороны, во многих случаях такая ответственность кажется справедливой. С другой стороны, есть угроза безмерного и непредсказуемого расширения рисков контрагентов на практике. Во-вторых, требует разрешения вопрос о деликтной или договорной природе такого иска третьих лиц.
В то же время в ряде случаев российский закон данные вопросы проясняет. Так, например, в силу прямого указания в законе (ст. 1095 ГК РФ) лицо, даже не состоящее в договорных отношениях с продавцом или изготовителем товара, лицом, оказывающим услуги или выполняющим работы, вправе требовать от них возмещения вреда жизни, здоровью или имуществу, причиненного недостатками товара, услуг или работ, и такой иск прямо обозначен как деликтный, хотя и выведен в соответствии со ст. 1098 ГК РФ из-под действия принципа вины. Такой иск третьего лица возможен, если товар, работы или услуги приобретались или заказывались в потребительских целях (абз. 2 ст. 1095 ГК РФ). Иначе говоря, одно и то же деяние (исполнение договора с недостатками) может согласно российскому праву влечь как договорную ответственность нарушителя перед непосредственным контрагентом, так и деликтную ответственность перед пострадавшими от таких дефектов третьими лицами.
1.9. Что касается сферы применения п. 1 ст. 430 ГК РФ, необходимо отметить, что договор в пользу третьего лица может использоваться лишь для оформления обязательственных отношений, и распорядительные (вещные) сделки, своим непосредственным правовым эффектом имеющие отчуждение некоего вещного, обязательственного или иного имущественного права в сам момент их совершения, не могут быть сконструированы как договор в пользу третьего лица. Такое положение связано с тем, что распорядительная сделка производит непосредственный эффект в правовой сфере сторон, а навязывание распорядительного правового эффекта некоему лицу, на то не соглашавшемуся, противоречит принципу автономии воли. Навязать кому-то право собственности или имущественное право невозможно.
1.10. Норма п. 1 ст. 430 ГК РФ не требует, чтобы третье лицо было указано в договоре. Но третье лицо должно быть определимо исходя из контекста отношений сторон, в противном случае нельзя считать, что воля сторон на заключение договора в пользу третьего лица согласована. Если наименование третьего лица не указано в самом договоре, стороны могут предусмотреть порядок определения третьего лица в последующем, или же порядок установления третьего лица может определяться на основании предшествующих отношений сторон.
Например, указание в договоре на то, что третьим лицом является сын кредитора, будет недостаточно для определения третьего лица, если у кредитора несколько сыновей (при этом возможно представить себе договор в пользу любого из сыновей, который первым пожелает воспользоваться правом требования по такому договору). Если в договоре арендодателя с подрядчиком указано, что ремонтные работы осуществляются в пользу того арендатора, который будет занимать соответствующее ремонтируемое помещение на момент выполнения работы, следует исходить из того, что стороны предусмотрели достаточно ясный механизм определения третьего лица.
1.11. Норма п. 1 ст. 430 ГК РФ не регулирует вопрос, должно ли третье лицо существовать к моменту заключения договора в пользу третьего лица, ведь теоретически возможны сделки в пользу не родившихся детей или не зарегистрированных компаний. Вместе с тем думается, что соглашения в пользу третьего лица, которое к моменту заключения договора не существует, должны допускаться. Этого подхода придерживаются международные акты унификации частного права (ст. II.-9:302 Модельных правил европейского частного права). При этом рождение физического лица или создание компании можно квалифицировать как отлагательное условие такой сделки.
1.12. Необходимо отличать действие договора в пользу третьего лица от рефлективного действия права. В отличие от договора в пользу третьего лица при рефлективном действии права распространение эффекта договора на третьих лиц не является целью контрагентов. Рефлективное действие может стать следствием фактических или правовых отношений и не находится в причинно-следственной связи с волей сторон. Так, например, не будет договором в пользу третьего лица соглашение заказчика и подрядчика на озеленение общественной территории, несмотря на то что его исполнение может также принести пользу третьим лицам. Соответственно, третьи лица в такой ситуации не имеют обязательственных требований к подрядчику, хотя и извлекают некоторую пользу из факта исполнения такого договора.
2. Пункт 2 ст. 430 ГК РФ содержит диспозитивную норму, которая устанавливает, что с момента выражения третьим лицом своей воли вступить в права по договору, заключенному в его пользу, стороны договора лишаются права без его согласия изменять или расторгать договор. Иное может быть предусмотрено законом или самим договором.
Из этого положения можно вывести то, что по общему правилу обязательственное право требовать исполнения у третьего лица возникает с момента выражения им намерения воспользоваться своим правом должнику.
2.1. Считается, что до момента выражения согласия третье лицо является лишь потенциальным участником правоотношения. После выражения согласия на вступление в права по договору третье лицо приобретает самостоятельное право требования. При этом его намерение воспользоваться правами из договора должно приобретать обратную силу так, как если бы его согласие было выражено в момент заключения договора в его пользу. Так, при заключении договора банковского вклада в пользу третьего лица очевидно, что третье лицо будет иметь право на начисление процентов на сумму вклада с момента заключения договора кредитором и банком, а не с момента выражения своего согласия воспользоваться правом требования.
2.2. Законодатель не предусматривает механизм уведомления третьего лица о том, что в его пользу заключен договор.
С одной стороны, разумно предположить, что по общему правилу обязанность по уведомлению третьего лица должна возлагаться на должника, поскольку норма п. 2 ст. 430 ГК РФ требует, чтобы третье лицо сообщило о своем намерении воспользоваться правом требования именно должнику. С другой стороны, на решение третьего лица о принятии права требования из договора влияют в том числе "отношения валюты" с промиссаром, а значит, и у промиссара существует интерес в уведомлении третьего лица о заключении договора в его пользу. В отсутствие единообразной судебной практики и ясного регулирования данной проблемы законом представляется, что вопрос о том, на ком из сторон договора лежит обязанность уведомить третье лицо о заключении договора в его пользу, может решаться исходя из характера заключенного договора.
Оптимальным является разрешение этого вопроса в договоре в пользу третьего лица.
2.3. Так как в силу п. 2 ст. 430 ГК РФ с момента выражения третьим лицом своей воли воспользоваться договорным правом стороны договора (должник и промиссар) не вправе изменять или расторгать договор без согласия третьего лица, логично исходить из того, что до этого момента стороны вольны расторгнуть или изменить договор своим соглашением, не спрашивая согласия указанного в договоре третьего лица.
Международные акты унификации частного права решают эту проблему несколько по-иному. Статья 5.2.5 Принципов УНИДРУА предлагает связывать запрет на изменение или отмену права третьего лица с моментом, когда третье лицо приняло предоставленные ему договором права или разумным образом совершило действия, полагаясь на их наличие. Статья же II:9:303 Модельных правил европейского частного права допускает такое изменение или отмену прав третьего лица только в случае, если это будет сделано прежде, чем одна из сторон договора уведомит третье лицо о том, что ему предоставлены право или иная выгода. При этом отмена или изменение прав третьего лица возможны и после этого момента, если на эту возможность указано в договоре.
2.4. Направляемое третьим лицом уведомление о своем намерении воспользоваться правом является односторонней сделкой. При этом нет причин, в силу которых такая сделка не может быть совершена конклюдентно, т.е. посредством совершения третьим лицом каких-либо действий, которые разумно и объективно могут свидетельствовать о намерении третьего лица воспользоваться правом требования.
2.5. Как уже отмечалось, третье лицо после изъявления своей воли получает право на исполнение и на такие средства правовой защиты на случай нарушения обязательства должником, как требование исполнения обязательства в натуре, взыскание убытков, неустойки или процентов годовых (т.е. приобретает набор прав, сходный с тем, что имеет обычный кредитор в обязательстве). В науке иногда возникает спор в отношении того, является ли с этого момента третье лицо полноценным кредитором в обязательстве или нет, но пока не очевидны аргументы в пользу того, чтобы статус кредитора у такого третьего лица оказывался бы каким-то усеченным.
При этом вступившее в права третье лицо и промиссар не становятся солидарными кредиторами. Промиссар в принципе кредитором в момент заключения договора не становится. Он лишь предлагает третьему лицу согласиться вступить в договорные права. В то же время промиссар может вступить в такие права, если третье лицо откажется от принятия предложенных ему прав по такому обязательству (см. комментарий к п. 4 настоящей статьи). Иначе говоря, промиссар выступает в своеобразной роли резервного кредитора.
2.6. При этом, судя по всему, нельзя считать, что промиссар такие права приобретает непосредственно из договора и только затем их уступает третьему лицу. При заключении договора в пользу третьего лица соответствующих правомочий по обязательству у промиссара нет. До момента изъявления третьим лицом своей воли вступить в права таких правомочий нет и у третьего лица. Соответственно, до этого момента обязательство находится в состоянии ожидания разрешения отлагательного условия и определения одного из двух управомоченных на получение исполнения лиц: либо третьего лица, либо промиссара в ситуации отказа третьего лица.
2.7. Однако важно, что третье лицо после выражения своего согласия воспользоваться правом требования хотя и приобретает право требовать исполнения обязательства, но не заступает на место стороны договора. Участие промиссара в договоре в пользу третьего лица не прекращается с момента выражения согласия третьим лицом на вступление в права. Вследствие этого третье лицо, вступая в права по обязательству, не заступает на место стороны договора и не приобретает преобразовательные права из договора: право на изменение договора, право на отказ от договора (если только это не предусмотрено самим договором или законом), право требовать расторжения договора по суду и т.п. Такое положение сохраняется и в том случае, если речь идет о нарушении обязательства должником, и отказ от договора (или судебное расторжение) выступает наиболее разумным способом защиты. Права на изменение или на расторжение договора как права, принадлежащие стороне договора (а не стороне обязательства), по-прежнему принадлежат промиссару и должнику, однако они могут реализовать эти права (если это допускается по условиям договора или в силу закона) лишь с согласия третьего лица.
В тех случаях, когда договор между промиссаром и должником имеет синаллагматическую природу, промиссар имеет право приостановить исполнение своего встречного обязательства по правилам п. 2 ст. 328 ГК РФ перед должником на том основании, что он не исполнил обязательство или исполнил его ненадлежащим образом по отношению к третьему лицу.
2.8. В договоре в пользу третьего лица стороны могут предусмотреть, что право третьего лица носит отзывный характер и может быть аннулировано даже после выражения третьим лицом своего намерения воспользоваться правами по соглашению между промиссаром и должником или даже в силу одностороннего заявления одного из них. К таким условиям договора следует относиться как к условиям о праве на односторонний отказ или изменение договора и применять в отношении них те ограничения, которые содержатся в п. 2 ст. 310 ГК РФ.
2.9. Интерес представляет также вопрос о динамике обязательственного правоотношения с момента после заключения договора в пользу третьего лица. Как было выше указано, после заключения такого договора позиция кредитора, который уполномочен требовать исполнения обязательства, остается не занятой до момента вступления третьего лица в права или отказа от них. В случае вступления третьего лица в права право требования по договору приобретает третье лицо (и в этом смысле оно становится кредитором), а в случае отказа от него - промиссар (п. 4 комментируемой статьи). При этом логично исходить из того, что в обоих случаях вступление в права носит ретроспективный характер, а соответствующее лицо было кредитором изначально, с момента заключения договора. Но что происходит с самим обязательством в период до этой кристаллизации вопроса о личности кредитора? Следует исходить из того, что обязательство существует, пусть и в пользу временно неопределенного кредитора. Соответственно, в этот период сроки исполнения обязательства текут.
Но что если до прояснения вопроса о личности кредитора сроки исполнения наступают и наступает момент, когда должник должен учинить исполнение? В такой ситуации, видимо, следует исходить из того, что должник не попадает в просрочку по причине просрочки кредитора и не несет ответственность за нарушение обязательства (п. 3 ст. 405 и ст. 406 ГК РФ). Если обязательство должника состоит в уплате денег или ценных бумаг, должник может внести их в депозит нотариуса по правилам ст. 327 ГК РФ, так как "отсутствует определенность по поводу того, кто является кредитором по обязательству". При этом даже в случае таких объектов обязательственного предоставления должник не обязан вносить их в депозит нотариуса и может не осуществлять исполнение, не страшась ответственности, так как внесение денег или ценных бумаг при просрочке кредитора в депозит нотариуса не есть обязанность должника (подробнее см. комментарий к ст. 327 ГК РФ).
3. Поскольку считается, что третье лицо приобретает свои права в том объеме, в котором они возникли бы у промиссара, и так, как если бы сам промиссар был кредитором, должник вправе выдвигать против третьего лица все и любые возражения, которые он мог бы выдвинуть против промиссара. Например, должник может приостановить исполнение в пользу третьего лица в ответ на неисполнение встречного обязательства промиссара перед должником по правилам п. 2 ст. 328 ГК РФ и выдвинуть это право на приостановление исполнения в качестве возражения на иск третьего лица. Иное может быть предусмотрено законом и, как представляется, соглашением сторон. Аналогичное правило содержится в ст. II.-9:302 Модельных правил европейского частного права, а также в ст. 5.2.4 Принципов УНИДРУА.
3.1. Вопрос о зачете в законе прямо не решен. Не вызывает особых сомнений то, что должник вправе также заявить зачет, предъявив к зачету свои требования к третьему лицу, если последнее согласилось вступить в права по договору. Ведь кредитором должника с этого момента, по сути, является третье лицо, и необходимая для зачета встречность требований будет налицо.
Возможность заявления должником зачета своих притязаний к промиссару против требования третьего лица в законе не предусмотрена и вызывает сомнения в силу нарушения одного из условий допустимости зачета - встречности требований. Нарушение встречности требований выражается в том, что с момента выражения третьим лицом своей воли вступить в права по договорному обязательству кредитором должника де-факто является третье лицо, а не промиссар.
4. Пункт 4 ст. 430 ГК РФ содержит общее правило, согласно которому промиссар вправе воспользоваться правом требования из договора (если иное не противоречит закону или договору) в случае, если третье лицо от права отказалось.
4.1. Данная норма поднимает вопрос, каким образом должен быть оформлен отказ третьего лица от права по договору. Представляется, что такой отказ следует считать односторонней сделкой с применением всех правил ГК РФ о форме сделки. Этот отказ может быть адресован обеим сторонам договора: должнику этот отказ сообщит о том, что теперь он должен осуществить исполнение промиссару, а промиссар из него узнает, что у него возникло обязательственное притязание к должнику.
4.2. Можно ли считать молчание третьего лица и воздержание от выражения своей воли вступить в права по договору отказом от права? Из буквы закона вытекает скорее отрицательный ответ, так как в силу п. 3 ст. 158 ГК РФ молчание свидетельствует о выражении воли только тогда, когда на это прямо указано в законе или договоре. Но нередко справедливость требует наделения правом, которым упорно не желает пользоваться третье лицо, самого промиссара и в ситуации, когда третье лицо прямо от своего права не отказывается, а просто бездействует в течение длительного срока. Возможно, примирить это противоречие может п. 3 ст. 1 или п. 1 ст. 10 ГК РФ, на основании которых попытка должника отвергнуть притязания промиссара может быть заблокирована в ситуации, когда указанное в договоре третье лицо бездействует и не проявляет свою волю в течение крайне длительного срока.
С тем чтобы минимизировать риск отказа промиссару в требовании из договора в такой ситуации, сторонам разумно предусмотреть решение данного вопроса в самом договоре.
4.3. Ситуацию, когда промиссар требует исполнения договора в свою пользу, следует отличать от требования промиссара исполнить договор в пользу третьего лица. В литературе нет единства мнений о допустимости иска промиссара об исполнении договора третьему лицу, в некоторых иностранных правопорядках такой иск допускается. Необходимость защиты интересов промиссара в данном случае может быть связана с тем, что третье лицо и промиссара связывают отношения валюты, а значит, в зависимость от исполнения обязанностей должником по договору в пользу третьего лица также может быть поставлено прекращение обязательств промиссара перед третьим лицом в рамках отношений валюты. Также при пассивном поведении третьего лица, принявшего права по договору, но не желающего самостоятельно заявлять требования к должнику в суд, может истечь исковая давность, и кредитор претерпит убытки, если договор в пользу третьего лица был возмездным. В то же время процессуальные аспекты предъявления такого иска не вполне ясны: истец в такой ситуации не будет являться взыскателем, в пользу которого осуществляется присуждение, что не вполне характерно для традиционного процесса по искам о присуждении. Кроме того, присуждение к исполнению в натуре в пользу третьего лица по иску промиссара будет навязывать получение третьим лицом исполнения помимо его воли, что не вполне соответствует общим принципам гражданского права.
