Статья 422. Договор и закон
Комментарий к статье 422
1. Пределы свободы договора, в частности, задаются императивными нормами позитивного права. Соглашение признается правом только тогда, когда оно совершено в этих установленных в законе пределах, диктуемых существом того или иного вида обязательств, публичными интересами, интересами третьих лиц, соображениями защиты слабой стороны т.п.
1.1. Несоответствие императивной норме, содержащейся в отвечающем требованиям ст. 3 ГК РФ нормативном правовом акте, влечет по общему правилу ст. 168 ГК РФ недействительность договора полностью или в части (ст. 180 ГК РФ). Подробнее см. комментарий к п. 4 ст. 421 ГК РФ.
1.2. Важно иметь в виду, что договор должен соответствовать императивным нормам, действующим в момент его заключения. Именно несоответствие им может повлечь недействительность договора. Оценка действительности договора как двусторонней или многосторонней сделки с учетом изменившегося законодательства противоречит здравому смыслу и принципам правовой определенности. На регулирование ситуации, когда после заключения императивные нормы изменились, направлен п. 2 ст. 422 ГК РФ.
2. Пункт 2 комментируемой статьи посвящен фундаментальному правилу о недопустимости применения нового закона с обратной силой в отношении обязательств или иных длящихся правоотношений, возникших из ранее заключенных договоров.
2.1. Вопрос об обратной силе вновь принятого закона применительно к договору решается принципиально по-иному, чем в отношении иных длящихся гражданско-правовых отношений.
Общее правило об обратной силе гражданского закона содержится в первом предложении п. 2 ст. 4 ГК РФ: "По отношениям, возникшим до введения в действие акта гражданского законодательства, он применяется к правам и обязанностям, возникшим после введения его в действие". Из этого положения следует, что, если правоотношение возникло до реформы законодательства, новые положения закона могут применяться к этому правоотношению в отношении прав и обязанностей, возникших после вступления в силу новых норм. Содержание этой нормы вызывает большие споры. Однако второе предложение п. 2 ст. 4 ГК РФ однозначно выводит из-под ее действия договорные отношения: "Отношения сторон по договору, заключенному до введения в действие акта гражданского законодательства, регулируются в соответствии со статьей 422 настоящего Кодекса".
Во имя стабильности столь важного регулятивного инструмента, как договор, для защиты разумных ожиданий сторон в п. 2 ст. 422 ГК РФ установлено особое правило действия акта гражданского законодательства во времени применительно к договорным отношениям: если после заключения договора принят закон, устанавливающий обязательные для сторон правила иные, чем те, которые действовали при заключении договора, условия заключенного договора сохраняют силу, кроме случаев, когда в законе установлено, что его действие распространяется на отношения, возникшие из ранее заключенных договоров.
Что имеется в виду под обязательными для сторон правилами п. 2 ст. 422 ГК РФ? Вполне очевидно, что тут имеются в виду как минимум императивные нормы закона.
Иными словами, если меняется (или вводится вовсе новая) императивная норма, то договор, условия которого противоречат новым императивным нормам, не становится от этого недействительным. Законодатель вправе решить иначе и, по сути, лишить часть условий договора силы на будущее время, но он должен прямо указать при изменении закона, что его действие распространяется на отношения, возникшие из ранее заключенных договоров.
2.2. Сложнее обстоит дело, если меняется норма диспозитивная.
Можно сказать, что если стороны не урегулировали вопрос, которого касается диспозитивная норма, то они выразили согласие на то, что решение этого вопроса будет таким, как скажет законодатель. Иными словами, согласно такому взгляду диспозитивная норма лежит вне договора, она не его условие. А раз так, то возможно утверждение, что ст. 422 ГК РФ не регулирует действие во времени диспозитивных норм применительно к ранее заключенным договорам.
Последовательное проведение этого подхода позволяет законодателю, меняя диспозитивные нормы и вводя новые диспозитивные правила, которых раньше не было, менять договорные отношения сторон вне зависимости от времени их возникновения и в нарушение разумных ожиданий сторон, если только стороны прямо не согласовали в договоре то или иное условие, тем самым исключив применение соответствующей диспозитивной нормы.
Однако если читать п. п. 4, 5 ст. 421 ГК РФ буквально, то нельзя не заметить, что сам законодатель отказался от такого подхода, приняв иную позицию. Пункт 4 ст. 421 ГК РФ гласит: "В случаях, когда условие договора предусмотрено нормой, которая применяется постольку, поскольку соглашением сторон не установлено иное (диспозитивная норма), стороны могут своим соглашением исключить ее применение либо установить условие, отличное от предусмотренного в ней. При отсутствии такого соглашения условие договора определяется диспозитивной нормой". Согласно же п. 5 этой же статьи, "если условие договора не определено сторонами или диспозитивной нормой, соответствующие условия определяются обычаями, применимыми к отношениям сторон".
Итак, ГК РФ говорит в ст. 421 о том, что не исключенная сторонами диспозитивная норма де-факто определяет условие договора. А ст. 422 ГК РФ гласит, что без специального указания об обратном при изменении закона условия ранее заключенных договоров сохраняют силу. Получается, что в отношениях сторон, не исключивших применение диспозитивной нормы или не договорившихся об ином, диспозитивная норма становится договорным условием, частью их договора. Такое условие даже не нужно называть подразумеваемым - оно прямо выражено.
Соответственно положения п. 1 ст. 422 ГК РФ о запрете на ретроспективное применение новых положений закона к ранее заключенным договорам должны применяться и к диспозитивным нормам. Иначе говоря, "обязательные для сторон правила" в контексте данной нормы - это не только императивные, но и диспозитивные нормы закона.
2.3. В пользу такого решения есть убедительные содержательные аргументы.
Формулируя условия договора, стороны создают для своих отношений особую регулятивную базу, которая основана в том числе на массиве диспозитивных норм договорного права. Они оставляют те или иные вопросы неурегулированными, ориентируясь на то, какие диспозитивные правила закона восполняют оставленные ими пробелы в договоре. Если эти диспозитивные правила устраивают стороны, им нет никакого смысла переписывать такие диспозитивные нормы в своем договоре. Если бы диспозитивные нормы закона были иными, стороны вполне могли бы сформулировать иные условия.
В связи с этим ретроспективное применение новых диспозитивных норм подрывало бы разумные ожидания сторон договора и нарушало бы правовую определенность. Кроме того, такая ретроспективность вынуждала бы стороны, желающие обеспечить предсказуемую и прочную регуляторную базу для своих деловых отношений и исключить ретроспективное изменение желаемой ими структуры прав и обязанностей, переписывать в своем договоре сотни и тысячи диспозитивных норм ГК РФ об обязательствах и договорах, которые им кажутся разумными и подходящими. Ведь если бы они этого не сделали, то при отвергаемом нами подходе последующее изменение диспозитивных норм могло бы подорвать их ожидания и нарушить тонкий баланс интересов, отраженный в тексте договора.
2.4. Одним из подтверждений обоснованности описываемого взгляда на п. 2 ст. 422 ГК РФ является его восприятие практикой высших судебных инстанций.
Так, в п. 83 Постановления Пленума ВС РФ от 24 марта 2016 г. N 7, разъясняющем действие во времени новелл обязательственного права, указано, что "положения Гражданского кодекса Российской Федерации в измененной Законом N 42-ФЗ редакции, например, диспозитивная статья 317.1 ГК РФ, не применяются к правам и обязанностям, возникшим из договоров, заключенных до дня вступления его в силу (до 1 июня 2015 года). При рассмотрении споров из названных договоров следует руководствоваться ранее действовавшей редакцией Гражданского кодекса Российской Федерации с учетом сложившейся практики ее применения (пункт 2 статьи 4, абзац второй пункта 4 статьи 421, пункт 2 статьи 422 ГК РФ)" <1>.
--------------------------------
<1> Исключение сделано лишь для новой редакции п. 1 ст. 395 ГК РФ, касающегося законного размера процентов годовых: при решении вопроса о начислении процентов за неисполнение денежного обязательства, возникшего на основании заключенного до 1 июня 2015 г. договора, в отношении периодов просрочки, имевших место с 1 июня 2015 г., размер процентов определяется в соответствии с п. 1 ст. 395 ГК РФ в ред. Федерального закона от 8 марта 2015 г. N 42-ФЗ "О внесении изменений в часть первую Гражданского кодекса Российской Федерации". Это исключение, вероятно, обосновывается тем, что как ранее, так и в новой редакции п. 1 ст. 395 ГК РФ законный размер процентов де-факто полностью зависит от усмотрения Банка России.
ВАС РФ в своих разъяснениях также следовал такому взгляду на п. 2 ст. 422 ГК РФ. Так, согласно п. 6 Постановления Пленума ВАС РФ от 14 марта 2014 г. N 16, правило п. 2 ст. 422 применяется как к императивным, так и к диспозитивным нормам.
Надо также отметить, что буква ст. 422 ГК РФ соблюдалась в том числе, когда речь касалась императивных норм в таких специфических сферах, как государственное регулирование тарифов и законодательство о защите конкуренции (см. п. п. 1, 16 Постановления Пленума ВАС РФ от 17 ноября 2011 г. N 73, Постановления Президиума ВАС РФ от 17 марта 2009 г. N 5642/08, от 23 сентября 2008 г. N 5573/08).
Более того, ВАС РФ, по сути, руководствовался таким же подходом применительно к своим абстрактным разъяснениям. Например, п. 11 Постановления Пленума ВАС РФ от 14 марта 2014 г. N 17 содержит такое разъяснение: "В целях соблюдения принципа правовой определенности и во избежание нарушения разумных ожиданий участников гражданского оборота разъяснения, содержащиеся в пункте 9 настоящего Постановления, подлежат применению к отношениям, возникшим из договоров сублизинга, заключенных после опубликования данного Постановления на сайте Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации".
2.5. Итак, к отношениям, основанным на договоре, вне зависимости от момента возникновения отдельных прав и обязанностей по общему правилу не применяются как императивные, так и диспозитивные нормы, введенные или измененные после его заключения. Договор не затрагивают дальнейшие изменения законодательства, если только законодатель прямо не укажет на обратное.
Например, ст. 6 Федерального закона от 26 марта 2003 г. N 36-ФЗ "Об особенностях функционирования электроэнергетики и о внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации и признании утратившими силу некоторых законодательных актов Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона "Об электроэнергетике" содержит правило, согласно которому утверждаемые Правительством Российской Федерации основные положения функционирования розничных рынков и иные регулирующие функционирование (ценообразование) оптового и розничных рынков нормативные документы обязательны для сторон публичного договора со дня их вступления в силу и распространяются также на отношения, возникшие из ранее заключенных договоров, если указанными нормативными документами не установлен иной срок их вступления в силу.
В этой норме речь идет не об обратной силе закона, что допускается ст. 422 ГК РФ, а о придании такой силы актам Правительства РФ, что весьма спорно. Однако, следуя указанию закона, судебная практика признала это исключением из правила комментируемого п. 2 ст. 422 ГК РФ (Постановление Президиума ВАС РФ от 17 марта 2009 г. N 5642/08).
2.6. В то же время возможны некоторые случаи, когда применение для целей восполнения пробела в договоре вновь принятых императивных или диспозитивных норм, регулирующих договорные отношения, в отступление от вышеописанного общего правила, видимо, следует допускать. Но нужно сразу оговориться, что такое отступление от фундаментального правила п. 2 ст. 422 ГК РФ в каждом случае нуждается в содержательном обосновании.
(а) Возможны случаи, когда в рамках сложившейся судебной практики действовавшая ранее диспозитивная норма понималась так, как ее в дальнейшем в ходе реформы прямо изложил законодатель, либо когда новая диспозитивная норма восполняет пробел в законе, который ранее таким же образом восполнялся в судебной практике.
Например, допустимость того или иного соглашения выводилась из общего принципа свободы договора, а затем законодатель прямо указал на такое соглашение в тексте закона. Так, с 1 июня 2015 г. в ГК РФ появилась ст. 429.1, посвященная рамочному договору. Однако такие соглашения были распространены в деловом обороте и признавались судебной практикой, исходившей из принципа свободы договора, и ранее (см., например, п. 9 информационного письма Президиума ВАС РФ от 25 февраля 2014 г. N 165).
Другой пример: п. 3 ст. 433 ГК РФ в редакции, действовавшей до 1 июня 2015 г., указывал на то, что договор, подлежащий государственной регистрации, считается заключенным с момента такой регистрации. Но эта норма понималась арбитражной практикой таким образом, что регистрация имеет значение для возникновения последствий в отношении третьих лиц, но не в отношении сторон сделки, которые связаны договорным обязательством (п. 14 Постановления Пленума ВАС РФ от 17 ноября 2011 г. N 73; п. п. 2 - 4 информационного письма Президиума ВАС РФ от 25 февраля 2014 г. N 165; Постановления Президиума ВАС РФ от 6 сентября 2011 г. N 4905/11, от 12 марта 2013 г. N 15510/12). Поэтому дополнение п. 3 ст. 433 ГК РФ с 1 июня 2015 г. указанием на то, что договор, подлежащий государственной регистрации, считается для третьих лиц заключенным с момента его регистрации, лишь вводит в закон то, что ранее выводилось судами из прежней редакции закона.
Строго говоря, в описанных случаях применение закона, действовавшего в момент заключения договора, с учетом сложившейся практики его применения приведет к тому же результату, что и применение закона измененного. Очевидно, на эту особенность указывается в п. 83 Постановления Пленума ВС РФ от 24 марта 2016 г. N 7: "При рассмотрении споров из названных договоров [заключенных до дня вступления в силу закона о реформе обязательственного права] следует руководствоваться ранее действовавшей редакцией Гражданского кодекса Российской Федерации с учетом сложившейся практики ее применения [...]".
(б) Если изменение ранее действовавшей неясной или противоречивой диспозитивной нормы направлено на уточнение ее смысла, которое и ранее могло быть выведено судами путем ее толкования (пусть даже это толкование и не было закреплено в практике высших судов), и при этом такое толкование и до изменения закона вполне могло быть ожидаемо сторонами, данное изменение нормы не подрывает разумные ожидания сторон. Было бы вряд ли разумно жестко пресекать ретроспективное применение таких диспозитивных норм.
(в) Примерно то же можно сказать и о принятии диспозитивной нормы по вопросу, который ранее в законе не регулировался вовсе. Если до появления новой нормы соответствующий пробел в законе не восполнялся таким же образом однозначной судебной практикой высших судов, но мог быть восполнен именно так за счет применения аналогии закона, общих начал гражданского права или принципов добросовестности, справедливости и разумности (ст. 6 ГК РФ), появление новой диспозитивной нормы с аналогичным содержанием не будет подрывать разумные ожидания сторон.
В подобных случаях отказ от ретроспективного применения новой диспозитивной нормы сохранит неясность старой законодательной нормы или пробел в законе, что создаст куда больше проблем для сторон. Если новая норма действительно имеет такой характер, что ее содержание не является "регуляторным сюрпризом" и соответствует ожиданиям разумных участников оборота, было бы странно воздерживаться от ее ретроспективного применения. Если стороны, заключая договор, осознавали неясность и неоднозначность действовавшей диспозитивной нормы или наличие пробела в законе и не воспользовались возможностью согласовать в договоре четкое условие на сей счет и снять правовую неопределенность, они имплицитно согласились на то, что впоследствии эти неясность или пробелы могут быть восполнены ретроспективно как минимум судами. В такой ситуации было бы странно запрещать восполнять этот пробел или устранять неясность законодателю.
2.7. При обсуждении применения общего правила о запрете ретроспективности по п. 2 ст. 422 ГК РФ к публичным договорам часто ставится вопрос о том, как будет достигаться равенство потребителей в таких договорах, если они будут регулироваться "разным законодательством": в зависимости от того, когда потребители заключили свои публичные договоры, к ним могут применяться разные диспозитивные и императивные законодательные нормы.
Однако представляется, что следует вести речь о равенстве потребителей в публичных договорах лишь на момент формирования их условий, т.е. на момент заключения. Очевидно, что цена товара в одном из договоров может существенно отличаться от цены договоров, которые заключены спустя несколько лет, и здесь не будет никакого нарушения требований ст. 446 ГК РФ. Тем более странно видеть такое нарушение, если этот договор заключался в соответствии с действовавшим на тот момент законодательством, а новые договоры - в соответствии с более поздним, иначе регулирующим соответствующие отношения.
Равным образом неубедительными выглядят попытки обосновать положением п. 4 ст. 426 ГК РФ применение изменившегося (не действовавшего на момент заключения) законодательства к возникшим из публичного договора отношениям. Часто это делается для применения нового нормативного правового акта к отношениям из "длящихся" договоров, например договоров энергоснабжения.
Действительно, публичный договор, согласно п. 4 ст. 426 ГК РФ, должен соответствовать установленным в предусмотренных законом случаях правилам, обязательным для сторон при заключении и исполнении публичных договоров (типовые договоры, положения и т.п.). Санкцией за несоблюдение этого требования является ничтожность условий такого договора (п. 5 ст. 426 ГК РФ). Но из этого не следует, что вновь принятые правила могут распространяться на ранее заключенные, но еще не исполненные договоры. Очевидно, что договор, заключенный до введения или изменения подобных обязательных правил, не может быть объявлен ничтожным полностью или в части, если он соответствовал законодательству на момент его заключения. Тот факт, что какой-либо договор исполняется многие годы, не делает его автоматически подверженным изменению закона. Наоборот, стабильность длительных договорных отношений предполагает, что условия договора будут оставаться неизменными.
В том случае, когда жизнь требует иного подхода, законодатель прямо указывает на исключение из п. 2 ст. 422 ГК РФ, как это было сделано в рассмотренном примере в сфере электроэнергетики, реформа которой не позволяла сохранить неизменными старые договорные связи.
Кроме того, следует обратить внимание, что в ряде сфер, где используются "длящиеся" договорные отношения, сами договоры заключаются на непродолжительный срок (например, год) и далее по умолчанию продлеваются, если ни одна из сторон не выскажется против этого (см., к примеру, п. 2 ст. 540 ГК РФ). В таком случае речь следует вести о заключении нового договора на тех же условиях на новый срок. По крайней мере возобновление договора аренды на неопределенный срок по п. 2 ст. 621 ГК РФ признавалось заключением нового договора (см. п. 5 информационного письма Президиума ВАС РФ от 11 января 2002 г. N 66). Продленный договор, очевидно, будет подчинен императивным и диспозитивным нормам, действующим в момент его "автоматического" заключения.
2.8. Очень интересный вопрос возникает в ситуации, когда на момент заключения договора он противоречил действовавшим тогда императивным нормам и являлся в связи с этим ничтожным в целом или в соответствующей части, а впоследствии соответствующее императивное регулирование было отменено. Положения п. 2 комментируемой статьи в отношении этой ситуации не вполне применимы, так как из смысла нормы со всей очевидностью следует, что подобная ситуация ею не покрывается. Толкование положений п. 1 комментируемой статьи приводит скорее к выводу, что "исцеление" ничтожной сделки в случае последующей отмены императивного предписания, нарушенного таким договором, не должно происходить. Ничтожный договор не может автоматически приобрести юридическую силу из-за отмены того запрета, нарушение которого и привело к ничтожности договора. Такое решение представляется разумным в качестве общего правила, соответствующего соображениям правовой определенности.
В то же время здесь следует, видимо, сделать как минимум три оговорки.
Во-первых, ничто не мешает сторонам заключить договор, противоречащий действующим императивным нормам, и поставить вступление его (или некоторых противоречащих закону условий) в силу под отлагательное условие отмены соответствующих императивных норм.
Во-вторых, если договор в момент его заключения ничтожен в связи с противоречием императивным нормам, но после отмены императивной нормы обе стороны своим волеизъявлением (в том числе конклюдентным) подтвердили действие договора, следует считать, что они выразили волю на правовое существование договора и, по сути, заключен новый, теперь уже действительный, договор на тех же условиях. Спорным здесь может оказаться только вопрос о моменте возникновения правовой связи в такой ситуации, отсчете сроков на исполнение и сроков действия договора. Должна ли такая связь считаться возникшей с момента обоюдного подтверждения договора, с момента отмены императивных предписаний (т.е. с некоторой ретроспективностью по отношению к моменту подтверждения) или вовсе с момента заключения изначального договора (т.е. с тотальной ретроспективностью)?
В-третьих, возможно, несколько по-иному следует относиться к ситуации, когда противоречие договора закону влечет оспоримость договора (п. 1 ст. 168 ГК РФ). Если такой договор был признан судом недействительным еще до отмены соответствующей императивной нормы, то должны применяться вышеуказанные выводы, сделанные в отношении ничтожного договора. Но если договор не был к этому моменту признан недействительным и, соответственно, оспоримый договор продолжает действовать в период после отмены императивного предписания, право на оспаривание договора, видимо, должно утрачиваться. Впрочем, этот вопрос требует серьезного изучения.
