Статья 417. Прекращение обязательства на основании акта органа государственной власти или органа местного самоуправления
Комментарий к статье 417
1. Статья 417 ГК РФ посвящена прекращению обязательства в связи с возникновением юридической невозможности исполнения. Под юридической невозможностью следует понимать ситуацию, когда в силу издания органом государственной или муниципальной власти актов совершение должником действий по исполнению своих договорных обязательств оказывается неправомерным.
По своей сути юридическая невозможность исполнения, как правило, носит временный характер, так как нельзя исключить того, что в будущем соответствующий акт будет признан недействительным или просто отменен и возможность исполнить обязательство снова откроется. А как было отмечено в комментарии к ст. 416 ГК РФ, временная невозможность исполнения не должна прекращать обязательство; вместо этого договор в таких случаях должен прекращаться посредством института расторжения по инициативе сторон. Возникающее противоречие устраняется, если вспомнить про то, что ст. 417 ГК РФ является специальной нормой по отношению к ст. 416 ГК РФ, а проблема отпадения препятствия решается ею в отношении юридической невозможности посредством института возобновления обязательства с обратной силой (п. 3 ст. 417 ГК РФ). Это решение не является в полной мере логичным. Более разумно было бы исходить из того, что при возникновении юридической невозможности исполнения обязательство не прекращается автоматически, но договор может быть расторгнут сторонами, если одна из сторон решит больше не ждать отпадения такого препятствия (т.е. синхронизировать подходы к фактической и юридической невозможности). Тем не менее в рамках действующей редакции ст. 417 ГК РФ мы, к сожалению, имеем иное решение.
1.1. Согласно п. 1 ст. 417 ГК РФ в случае, если издание органами государственной или муниципальной власти акта делает обязательство невозможным к исполнению лишь частично, обязательство должника прекращается в соответствующей части. При этом очевидно, что каждая из сторон должна получить право на отказ от договора в целом, если уменьшение объема обязательств должника существенно меняет предмет договора и лишает стороны интереса в его исполнении.
1.2. В силу прямого указания в п. 1 ст. 417 ГК РФ в случае, если соответствующий акт носит незаконный характер и признан недействительным, стороны вправе обратиться в суд с иском к соответствующим публичным образованиям о возмещении возникших в связи с прекращением обязательства убытков по правилам ст. ст. 13 и 16 ГК РФ. В силу п. 3 ст. 417 ГК РФ признание такого акта недействительным будет означать возобновление прекращенного обязательства с обратной силой. Но это не исключает того, что у сторон могут возникнуть убытки, вызванные тем, что некоторый период времени обязательство считалось прекращенным.
1.3. К случаям юридической невозможности исполнения подлежит применению ряд положений, который был выведен из буквального текста или толкования ст. 416 ГК РФ, являющейся общей нормой о невозможности исполнения.
Так, прекращение обязательства должника в силу юридической невозможности влечет синхронное прекращение и встречного обязательства, а также в случае, если встречное обязательство было исполнено, дает право на истребование осуществленного предоставления по правилам о неосновательном обогащении.
В отношении юридической невозможности подлежит применению выведенное из общего принципа добросовестности правило о необходимости направления должником в адрес кредитора извещения о выявленном препятствии. Например, если в отношении должника введен судебный запрет на совершение действий, входящих в предмет обязательства, то должник должен немедленно уведомить об этом кредитора. Такая обязанность исключается только в тех случаях, когда должнику очевидно, что соответствующая информация о возникшем препятствии доступна и кредитору (например, о введении эмбарго).
1.4. Юридическая невозможность прекращает обязательство, только если соответствующий акт издан после заключения договора и невозможность носит последующий характер. Если юридическая невозможность присутствует на момент заключения договора, возможно одно из двух решений. Если судом установлено, что воля сторон была направлена на совершение того, что юридически запрещено, то речь должна идти о недействительности договора по правилам ст. 168 ГК РФ. Если же из договора следует, что стороны имели в виду исполнение обязательств только после того, как отпадет соответствующее юридическое препятствие (т.е. поставили исполнение обязательства под отлагательное условие изменения правовых предписаний), то договор признаваться недействительным не должен. Состояние же "вечной подвешенности" в такой ситуации должно устраняться за счет принципов, выведенных в рамках комментария к ст. 327.1 ГК РФ.
1.5. Статья 417 ГК РФ должна применяться и тогда, когда юридическая невозможность возникает в связи с изданием обязательных к исполнению соответствующим контрагентом актов органов власти иностранного государства (или тех или иных наднациональных объединений наподобие ООН, Европейского союза или Евразийского экономического союза). Например, введение зарубежным государством, в котором располагается контрагент российской компании, экспортных (или импортных) запретов и ограничений, делающих юридически невозможным для этого контрагента исполнение данного договора по законодательству своей страны, должно подпадать под действие ст. 417 ГК РФ.
В то же время если введение органами власти зарубежного государства (или наднационального объединения) соответствующих запретов не является обязательным для одного из контрагентов, нельзя говорить и о юридической невозможности. Так, например, если иностранное государство ввело санкции против той или иной российской компании и запрещает корпорациям, являющимся резидентами данного государства, поставлять данной российской компании определенное оборудование, то это означает возникновение юридической невозможности в отношениях по внешнеэкономической сделке между зарубежной и российской компаниями. Но введение данных ограничений не может являться основанием для прекращения обязательств по договору, заключенному между данной подпавшей под санкции российской компанией и зарегистрированным в России дочерним предприятием соответствующей зарубежной корпорации. Последнее связано с тем, что данное дочернее предприятие, будучи зарегистрировано в России, не подпадает под непосредственную юрисдикцию зарубежного государства и не может быть юридически связано введенными в зарубежном государстве санкциями. Тот факт, что эти санкции связывают головную корпорацию, и даже тот факт, что заключение дочерним обществом такой корпорации контракта с российским контрагентом может повлечь те или иные правовые проблемы для зарубежной корпорации, не означают, что санкции напрямую распространяются на российское дочернее предприятие иностранной корпорации и возникают основания для применения ст. 417 ГК РФ.
1.6. Если издание государственными (муниципальными) органами власти актов не приводит к тому, что исполнение обязательства будет неправомерным, но лишает должника возможности исполнить обязательства фактически, ст. 417 ГК РФ не должна применяться. Например, если в связи с введением российскими властями запретов на импорт определенной зарубежной продукции российский импортер не может исполнить свое обязательство по ее поставке покупателю, нельзя говорить о юридической невозможности исполнения. Юридическая невозможность возникает в такой ситуации в отношении обязательств по договору данного импортера и иностранного поставщика, но юридической невозможности нет в отношениях между российским импортером и конечным покупателем. Запрет на импорт не запрещает российскому импортеру, если у него каким-то образом данный товар окажется (например, будет найден импортером в остатках на складах или куплен у другого импортера, завезшего товар до введения запрета на импорт), поставить его покупателю. В такого рода ситуациях в самых крайних случаях (если данный товар, действительно, отсутствует на рынке) можно говорить лишь о фактической невозможности исполнения.
1.7. Из толкования п. 1 ст. 417 ГК РФ вытекает, что его положения о прекращении обязательств при возникновении юридической невозможности являются диспозитивными. В норме нет прямого запрета на согласование сторонами иного, и при этом императивность данной нормы не вытекает из целей законодательного регулирования и необходимости защиты охраняемых законом интересов (публичных, третьих лиц, слабой стороны договора и т.п.). Более того, перекрытие не самого удачного содержания ст. 417 ГК РФ по воле сторон является даже желательным. Сторонам, в частности, целесообразно договариваться о том, что введение эмбарго, судебных запретов и иных препятствий юридического характера не прекращает само по себе обязательство должника, а договор в такой ситуации расторгается посредством одностороннего отказа кредитора, а в случае, если за возникновение препятствия должник не отвечает, - то и отказа должника.
2. В силу прямого указания в п. 2 ст. 417 ГК РФ, если юридическая невозможность возникла в связи с неправомерными действиями (бездействием) самого должника, обязательство не считается прекращенным. В частности, если у должника, нарушившего лицензионные требования, была отозвана лицензия, его обязательство остается в силе. В такой ситуации до тех пор, пока сохраняется такая юридическая невозможность, иск кредитора об исполнении обязательства в натуре будет отклонен в силу того, что суд не может присудить к совершению неправомерных действий (см. комментарий к ст. 308.3 ГК РФ). Но кредитор, не заявляя иска об исполнении в натуре, может ожидать восстановления возможности исполнения в тот период времени, который сочтет нужным. Впоследствии, потеряв интерес к договору или веру в скорое отпадение юридического препятствия, он вправе отказаться от договора в связи с существенной просрочкой (если невозможность исполнения таковую спровоцировала) или по правилам п. 2 ст. 328 ГК РФ отказаться в связи с предвидимым нарушением. В то же время в ряде случаев суд будет вправе отказать кредитору во взыскании убытков и начисленной неустойки в целом или в части по правилам ст. 404 ГК РФ за период ожидания, если посчитает, что кредитор, нерационально занимая такую выжидательную позицию, не отказываясь от договора и не заключая заменяющую сделку в условиях крайне низкой вероятности отпадения юридического препятствия, не принимал разумные меры к минимизации своих убытков.
Следует также обратить внимание на то, что в случае, если основанием для возникновения юридической невозможности исполнения стал отзыв у должника лицензии, на право кредитора отказаться от договора прямо указывает также и п. 3 ст. 450.1 ГК РФ.
3. Норма п. 3 ст. 417 ГК РФ крайне важна, так как она решает проблему, возникающую в связи с тем, что любая юридическая невозможность носит по определению лишь временный характер и может рано или поздно отпасть. Если закон вводит лицензирование соответствующего вида деятельности, либо у должника истекает срок лицензии, либо вводится эмбарго на поставку той или иной продукции, либо вводятся санитарные или иные ограничения на экспорт или импорт, либо суд накладывает судебный запрет на совершение действий по отчуждению того или иного актива, то позже или раньше такое препятствие может исчезнуть. После введения лицензирования ранее нелицензируемой деятельности или окончания срока лицензии должник может оформить лицензию, введенные эмбарго часто отменяются по прошествии некоторого времени или изменения политических обстоятельств, санитарные запреты на импорт отменяются после соблюдения экспортерами соответствующих предписаний государственных органов, а судебные запреты снимаются по окончании судебных разбирательств. Бесповоротное прекращение обязательств в таких ситуациях было бы крайне неадекватным и подрывало бы стабильность договорной связи. Достаточно представить себе положение сторон внешнеторгового контракта, когда государственные власти вводят тот или иной санитарный запрет на импорт мясной продукции, а потом через две недели отменяют его в связи с соблюдением страной экспортера предъявленных условий возобновления поставок. Неужели такой договор будет бесповоротно прекращаться в первый же день запрета, и оперативная его отмена ситуацию не спасет?
Как уже отмечалось, оптимальным решением этой проблемы был бы вовсе отказ от идеи о прекращении обязательств при возникновении юридической, а значит, как правило, по определению временной невозможности. Но законодатель решил по-иному и прибегнул к следующему решению. Если соответствующий акт государственных или муниципальных властей впоследствии отменяется или признается недействительным, обязательство не считается прекращенным (т.е. возобновляется с обратной силой) при условии, что кредитор в разумный срок не отказался от договора.
3.1. Указание на разумный срок логично понимать так: кредитор вправе сделать это не позднее истечения разумного срока после отпадения юридической невозможности. При этом логично исходить из того, что кредитор вправе отказаться от договора в любой момент в период после возникновения юридической невозможности и до ее отпадения под условием будущего отпадения такой невозможности (т.е. поставить свой отказ под условие того, что в будущем юридическая невозможность отпадет). Если же кредитор не воспользовался такой возможностью превентивного отказа до отпадения препятствия, он вправе отказаться от договора в течение разумного срока после отпадения препятствия.
Соответственно, после возникновения юридической невозможности кредитор должен принять решение. Если он будет бездействовать, то рано или поздно препятствие может отпасть, и тогда обязательство, а вслед за ним и весь договор в целом возобновятся и при этом возобновятся с обратной силой, вследствие чего кредитору придется принимать исполнение от должника. Если же кредитор не желает столкнуться с такой перспективой, он вправе отказаться от договора и прекратить неопределенность. В последнем случае отпадение препятствия в будущем уже не возобновит обязательство.
3.2. В принципе, закрепленное в п. 3 ст. 417 ГК РФ решение нельзя признать удачным, так как оно оставляет множество сложнейших вопросов. Например, вправе ли кредитор, не воспользовавшийся правом на отказ от договора, требовать возврата своего осуществленного встречного исполнения? Из буквального толкования закона вытекает положительный ответ, ведь прекращение обязательства должника лишает последнего оснований для удержания полученного от кредитора. Но тогда какова судьба этого возвращенного кредитору предоставления, если впоследствии (возможно, очень нескоро) препятствие отпадет и обязательство должника возобновится? Получается, что возобновится и весь договор, включая встречное обязательство кредитора, и он снова должен будет осуществить свое предоставление.
Другой вопрос: что происходит с обеспечениями, если ранее прекращенное обязательство впоследствии удивительным образом воскресает по правилам комментируемой нормы? Воскреснут ли прекратившиеся вместе с обеспечиваемым обязательством залог третьего лица или поручительство, если впоследствии обеспечиваемое обязательство восстановилось? Видимо, без согласия соответствующих обеспечителей такое восстановление прекращенных обеспечений невозможно. Нелогичность такой ситуации - еще один аргумент в пользу того, что сама идея прекращения-восстановления неудачна, и куда разумнее было бы просто отказаться от самой идеи автоматического прекращения при юридической временной невозможности.
В этом контексте важное значение приобретает тот факт, что норма п. 3 ст. 417 ГК РФ является диспозитивной (в силу прямого в ней указания), и стороны вправе оговорить иные последствия отпадения юридической невозможности. Как уже отмечалось, избежать этих проблем применения п. 3 ст. 417 ГК РФ можно, если стороны договорятся о том, что юридическая невозможность вовсе не приводит к автоматическому прекращению обязательств, но дает кредитору и должнику, не отвечающему за возникновение такой невозможности, право на отказ от договора.
3.3. Пункт 3 ст. 417 ГК РФ не вполне удачен еще и потому, что он говорит лишь о праве кредитора отказаться от договора и снять тем самым угрозу последующего ретроспективного возобновления обязательства при отпадении юридических препятствий. Аналогичное право должника не упоминается. При этом должник мог не быть ответственным за возникновение препятствия (например, введение эмбарго) и по справедливости не должен страдать от вечной неопределенности и риска последующего возобновления его обязательства при отпадении препятствия, ведь если кредитор в такой ситуации не пожелает отказаться от договора, должник оказывается заложником положения и вынужден сохранять свою готовность исполнить обязательство в любой сколь угодно отсроченный во времени момент отпадения препятствия. В данных обстоятельствах очевидно, что право должника, не отвечающего за возникновение юридического препятствия, на отказ от договора должно быть также признано. Это вытекает из применения для восполнения пробела закона принципов справедливости, разумности и добросовестности (ст. 6 ГК РФ). Соответственно, должник, не отвечающий за возникновение юридической невозможности, вправе также отказаться от договора как минимум, если юридическое препятствие сохраняется в течение продолжительного периода времени.
