Статья 415. Прощение долга
Комментарий к статье 415
1. Под прощением долга понимается освобождение кредитором должника от лежащей на нем обязанности.
1.1. По своей правовой природе прощение долга является распорядительной сделкой и не может (ни полностью, ни в части) рассматриваться как разновидность обязательственного договора дарения. Наиболее очевидно это при дарственном обещании, которое лишь порождает обязанность дарителя простить долг, но не прекращает соответствующее требование; его прекращение осуществляется в рамках самостоятельного волевого акта (прощения долга).
Основанием для прощения долга может выступать и возмездная сделка, например, при взаимном прощении долгов (см. Постановление Президиума ВАС РФ от 19 декабря 2006 г. N 11659/06).
Прощение долга может быть реализацией консенсуального договора дарения или способом совершения реального договора дарения, только если судом будет установлено намерение кредитора освободить должника от обязанности по уплате долга в качестве дара (см. п. 3 информационного письма Президиума ВАС РФ от 21 декабря 2005 г. N 104). Квалификация прощения долга в качестве реализации договора дарения возможна, если будет доказано, что кредитор в ответ на прощение долга не получает никакого встречного предоставления или иной выгоды, пусть и не связанной непосредственно с прощаемым долгом. Соответственно, там, где прощение долга было безвозмездным и не предполагало получение кредитором некоего встречного предоставления, применять к таким отношениям правила о договоре дарения нельзя, если кредитор получал некую имущественную выгоду в результате прощения долга (например, когда прощение части долга было обусловлено добровольным погашением должником другой части долга; когда прощение части долга или обязанности по уплате штрафных санкций было условием добровольного урегулирования спора в суде и влекло экономию судебных издержек кредитора; когда прощение долга было обусловлено заключением нового выгодного кредитору договора с должником и т.п.).
Если прощение долга имеет целью одарить должника, не предполагает получение кредитором какой-либо имущественной встречной выгоды и, соответственно, квалифицируется в качестве реализации договора дарения, к таким отношениям подлежит применению запрет на дарение между коммерческими организациями, закрепленный в ст. 575 ГК РФ (п. 3 информационного письма Президиума ВАС РФ от 21 декабря 2005 г. N 104). Такой договор дарения и вытекающая из него распорядительная сделка прощения долга признаются ничтожными как противоречащие явно выраженному законодательному запрету (п. 75 Постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г. N 25). Представляется, что при возникновении подобных споров доказывать то, что прощение долга не является реализацией договора дарения, не имеет цель одарить должника и кредитор получает некоторую выгоду от прощения долга, должен именно должник.
1.2. Предметом прощения долга может выступать, в принципе, любое обязательственное право (требование) как договорного, так и внедоговорного характера. Исключение составляют лишь требования, обладающие особым целевым назначением (о возмещении вреда, причиненного жизни или здоровью, об уплате алиментов). По смыслу закона, они не могут прекратиться иным, нежели исполнение, способом.
Отсутствуют преграды для прекращения рассматриваемым способом притязания на уплату неустойки, процентов, убытков или иных дополнительных требований.
При делимости предмета обязательства возможно прощение части долга (прекращение части обязательства). С учетом презумпции п. 1 ст. 407 ГК РФ (см. комментарий к данной норме) направленность волеизъявления сторон на частичное прощение долга должно быть явно выражено.
1.3. Требование (его часть), являющееся предметом прощения долга, должно быть определено с необходимой степенью конкретизации (см. Постановление Президиума ВАС РФ от 19 декабря 2006 г. N 11659/06). В то же время из требования достаточной конкретизации вряд ли стоит выводить запрет на возможность простить долги, размер которых кредитору достоверно неизвестен. Например, нередко кредитор направляет должнику, нарушившему договор, заявление об отказе от требований в отношении убытков или иных санкций в связи с допущенным нарушением, что может квалифицироваться именно как прощение долгов, вытекающих из применения к должнику соответствующих мер ответственности (убытки, неустойка и т.п.). В момент выражения своей воли кредитор может не знать точную сумму возникших у него убытков (так как их размер может еще не кристаллизоваться с абсолютной точностью), а также может не быть уверен в соразмерности установленной в договоре неустойки, а следовательно, в точной сумме неустойки, которая ему причитается. Но все это не препятствует ему освободить должника от таких обязательств.
Также возможно тотальное прощение должнику всех существующих его долгов перед кредитором без конкретизации каждого из них.
1.4. Если кредитор прощает должнику долг, может возникнуть вопрос о судьбе начисленных по данному долгу неустоек, процентов годовых по ст. 395 или процентов по ст. 809 ГК РФ, а также возникших у кредитора в связи с просрочкой убытков. Указанные вторичные денежные обязательства после своего возникновения имеют относительно автономную природу. Если интерпретация воли кредитора указывает на то, что он имел в виду прощение не только самого основного долга, но и подобных связанных с основным вторичных долгов должника, особых проблем не наблюдается. Но что если кредитор простил должнику основной долг и при этом из толкования волеизъявления не очевидно, распространяется ли прощение долга на вторичные долги по уплате процентов, неустоек или возмещению возникших ранее убытков? В такой ситуации можно исходить из того, что указанные вторичные требования не погашаются, так как отказ от каких-либо прав по общему правилу должен быть недвусмысленно выражен и не может подразумеваться. Впрочем, надо сказать, что практика ВАС РФ в отношении аналогичного вопроса, возникающего при погашении основного обязательства предоставлением отступного (п. 3 информационного письма Президиума ВАС РФ от 21 декабря 2005 г. N 102) и заключением соглашения о новации (п. 4 информационного письма Президиума ВАС РФ от 21 декабря 2005 г. N 103), придерживается обратной интерпретации - презумпции погашения не только основного долга, но и всех связанных с ним вторичных обязательств.
1.5. Распорядительная сделка прощения долга может быть поставлена под отлагательное условие, если такое условие находится в сфере контроля должника или проверка наступления такого условия не вызывает никаких трудностей. Например, в уведомлении о прощении долга может быть указано, что часть долга будет считаться прощенной при условии погашения должником другой части в течение определенного срока.
В то же время ставить прощение долга под отлагательное условие, наступление которого не зависит от должника и не может быть им однозначно и легко определено, должно блокироваться, так как будет навязывать должнику правовую неопределенность, на принятие которой он не соглашался.
Также вряд ли возможно ставить прощение долга под отменительное условие. Подобное позволяло бы, по сути, "возобновление" ранее прекращенного обязательства, ставя под сомнение стабильность оборота и определенность правового положения его участников.
1.6. Нет никаких сомнений в том, что прощение долга может касаться как обязательств, срок исполнения которых наступил, так и обязательств, срок исполнения которых еще не наступил. Также нет препятствий к прощению долга по обязательству, поставленному под отлагательное условие (условного обязательства).
Куда более сложный вопрос возникает в отношении возможности простить будущий долг, т.е. долг, который еще не возник. Бесспорно, невозможно распорядиться тем, чего еще нет. Поэтому сделка прощения будущего долга, очевидно, не может повлечь непосредственного правопрекращающего эффекта в момент ее совершения. Однако это вовсе не исключает ситуации, когда сделка прощения долга совершена сейчас, но в силу прямо выраженной воли породит распорядительный эффект позже, а именно через логическую секунду после возникновения обязательства (т.е. эффект освобождения должника от долга будет поставлен под отлагательное условие его возникновения). Например, можно ли заранее простить долги, которые могут возникать у должника перед кредитором в будущем? Данный вопрос пока не имеет однозначного решения в российском праве.
1.7. О соотношении прощения долга и отказа от договорных прав см. комментарий к п. п. 6 - 7 ст. 450.1 ГК РФ.
2. Застарелой проблемой российского частного права был вопрос о том, является ли распорядительная сделка прощения долга договором, заключаемым в результате встречных волеизъявлений обеих сторон обязательства, или односторонней сделкой, для совершения которой достаточно волеизъявления одного лишь кредитора. На первый взгляд кажется, что согласие должника в большинстве случаев не имеет значения, так как ему нет никакого экономического смысла возражать против прощения долга, и, соответственно, в целях экономии транзакционных издержек можно признать прощение долга односторонней сделкой. С другой стороны, не менее очевидно, что в ряде случаев должник может не желать прощения своего долга по каким-либо личностным или прагматическим соображениям. Прежняя редакция ГК РФ, действовавшая до 1 июня 2015 г., этот вопрос не проясняла.
Наиболее разумным подходом было бы признание прощения долга соглашением, так как игнорировать волю должника в вопросе прощения долга было бы неверно. Соответственно, при таком подходе долг считался бы прощенным в момент достижения сторонами согласия по данному вопросу. В то же время в рамках действующей редакции п. 2 ст. 415 ГК РФ реализован несколько более сложный подход. С одной стороны, закон говорит о том, что долг считается прощенным с момента получения должником уведомления кредитора о прощении долга. Иначе говоря, правопрекращающий правовой эффект возникает в силу одного лишь волеизъявления кредитора и с момента восприятия такого волеизъявления должником. Это недвусмысленно указывает на то, что речь идет об односторонней сделке.
С другой стороны, тут же закон устанавливает, что должник, не согласный с прощением долга, вправе в разумный срок после получения такого уведомления кредитора возразить против прощения долга, направив кредитору соответствующий протест. Из смысла закона следует, что в случае предъявления такого возражения эффект прекращения долга ретроспективно отменяется (долг не считается прощенным). С догматической точки зрения из буквы закона следует, что за счет одной односторонней сделки (возражения против прощения долга) с обратной силой отменяется правовой эффект другой (уведомления о прощении долга). Целесообразность столь сложного и странного подхода очень сомнительна.
В принципе, с учетом того что закон позволяет должнику "опрокинуть" правовой эффект прощения долга и тем самым учитывает его позицию по данному вопросу, можно увидеть в закрепленной в п. 2 ст. 415 ГК РФ своеобразный способ отразить идею о договорной природе прощения долга. Здесь следует напомнить, что согласно п. 2 ст. 438 ГК РФ молчание акцептанта, получившего оферту, может рассматриваться в качестве акцепта, если на то имеется указание в законе. Соответственно, мыслимо представить себе, что п. 2 ст. 415 ГК РФ как раз и устанавливает тот случай, когда молчание акцептанта (должника) признается его согласием с офертой. В то же время против такой интерпретации говорит то, что закон устанавливает, что кредитор направляет должнику не предложение о прощении долга, а уведомление и что долг считается прощенным с момента получения такого уведомления. Это противоречит правилам ГК РФ о заключении договоров посредством оферты и акцепта. В тех случаях, когда акцепт в силу указаний в законе совершается молчанием, договор должен считаться заключенным с момента истечения соответствующего срока на акцепт, а никак не с момента доставки оферты (см. комментарий к ст. 438 ГК РФ).
Соответственно, в сложившихся условиях положения п. 2 ст. 415 ГК РФ можно воспринимать и как закрепляющие распорядительную одностороннюю сделку (уведомление о прощении долга), правовой эффект которой может быть отменен с обратной силой другой односторонней сделкой (возражением), и как необычный способ заключения договора, при котором при молчании акцептанта договор считается заключенным в момент доставки ему уведомления-оферты. В обоих случаях речь идет о крайне необычных и по большому счету надуманных конструкциях.
2.1. Установленный в п. 2 ст. 415 ГК РФ механизм прощения долга не исключает использования сторонами иных способов его совершения, в том числе подписания сторонами полноценного двустороннего соглашения. Более того, последний вариант стоит признать куда более предпочтительным по сравнению с описанным в п. 2 ст. 415 ГК РФ способом простить долг.
2.2. Вопрос о форме прощения долга является непростым. Статья 415 ГК РФ не устанавливает правил относительно формы прощения долга. С одной стороны, это позволяет признать допустимым совершение прощения долга в любой форме, предусмотренной для совершения сделок (см. п. 1 ст. 159 ГК РФ). С другой - упоминание в п. 2 ст. 415 ГК РФ уведомления о прощении долга, а также указание на то, что долг считается прощенным с момента получения должником такого уведомления, могут истолковываться как указание на осуществление прощения долга в письменной форме.
При этом в любом случае форма не является конститутивным элементом прощения долга и совершение сделки прощения долга устно не влечет ее недействительности. Даже если исходить из того, что ст. 415 ГК РФ говорит именно о письменной форме прощения долга, несоблюдение такой формы в силу ст. ст. 161, 162 ГК РФ не будет влечь ничтожность прощения долга, а лишь затруднит доказывание факта его совершения при возникновении споров за счет применения запрета на использование свидетельских показаний.
Как бы то ни было, в практическом плане использование письменной формы является наиболее целесообразным, поскольку в значительной степени способно устранить неясности и двусмысленности в вопросе о прощении долга.
2.3. В спорных ситуациях квалификации тех или иных волеизъявлений кредитора вариант квалификации оных в качестве прощения долга не должен предполагаться. Воля на прощение долга должна быть выражена четко и недвусмысленно. Так, например, в ряде случаев встает вопрос о том, может ли выступать в качестве допустимой формы прощения долга расписка кредитора об отсутствии претензий, врученная им должнику. В комментарии к п. 1 настоящей статьи было отмечено, что в уведомлении о прощении долга должно быть с достаточной степенью определенности указан прощаемый долг. Соответственно, если подобная расписка не оставляет сомнений в том, что кредитор имел в виду именно прощение долга, а также в том, какие долги имел в виду кредитор, такую расписку можно признать формой уведомления о прощении долга. В то же время нередко из текста такой расписки не вполне очевидно, что конкретно означает фраза об отсутствии претензий. В подобных ситуациях все зависит от толкования данной расписки в контексте конкретных обстоятельств. Сторонам крайне не рекомендуется использовать столь неоднозначную форму выражения своей воли.
2.4. Так как прощение долга предполагает явно и недвусмысленно выраженное волеизъявление кредитора прекратить обязательство, не являются прощением долга и не влекут соответствующего правопрекращающего эффекта сами по себе непредъявление кредитором требования об исполнении обязательства или принятие кредитором лишь части долга.
Равным образом отказ от иска хотя и блокирует возможность подачи нового иска по тем же основаниям, сам по себе не свидетельствует о прощении долга, но в конкретных ситуациях может выступать формой реализации такого прощения (например, если стороны договорились о взаимном прощении долгов и в рамках такого соглашения обусловили эффект прекращения обязательств отказом от иска одной из сторон или обеих сторон).
