Статья 389.1. Права и обязанности цедента и цессионария
Комментарий к статье 389.1
1. Пункт 1 комментируемой статьи закрепляет важнейший для гражданского права принцип разделения сделок на обязательственные и распорядительные, разграничивая соглашение об уступке требования (обязательственная сделка) и саму уступку (распорядительная сделка). Этот принцип был сформулирован применительно к гл. 24 ГК РФ еще в п. 1 информационного письма Президиума ВАС РФ от 30 октября 2007 г. N 120, а также применялся в практике Президиума ВАС РФ (например, Постановление от 11 июня 2013 г. N 18431/12). Комментируемый пункт в развитие этой идеи достаточно четко различает "договор, на основании которого производится уступка" и саму уступку (цессию) как распорядительное волеизъявление, непосредственно направленное на перевод права с цедента на цессионария.
Соглашение (договор) об уступке требования представляет собой договор, определяющий взаимные права и обязанности цедента и цессионария (порядок передачи требования, сроки оплаты при возмездной уступке, процедуру передачи документов, удостоверяющих уступаемое требование, меры ответственности, обеспечения и т.п.). Это могут быть, как уже отмечалось в комментарии к ст. 382 ГК РФ, и договор возмездной уступки, и дарение обязательственного права, и договор факторинга, и т.п. Основная особенность соглашения об уступке требования заключается в том, что оно само по себе может как повлечь непосредственный переход права кредитора в момент его заключения, так и не вызывать этих последствий. В последнем случае данное соглашение лишь создает правовое основание для уступки (например, устанавливает обязанность цедента уступить требование в будущем). Цессией (уступкой права) является распорядительное волеизъявление (распорядительная сделка), направленное непосредственно на переход права. Такое волеизъявление может быть либо выражено в самом соглашении об уступке, либо совершено позднее на основании и во исполнение такого соглашения.
1.1. Как правило, воля сторон такого договора направлена на создание правовой основы для обычного и бесповоротного распоряжения правом на возмездных (купля-продажа права, обмен правами) или безвозмездных началах (дарение права). Но иногда встречаются и более сложные ситуации.
1.2. Так, например, уступка требования может иметь в том числе исключительно обеспечительный характер. В этом случае одно лицо (цедент) передает другому лицу (цессионарию) обязательственное требование к конкретному должнику в целях обеспечения своего обязательства перед цессионарием. Такой вариант уступки, в частности, прямо признается правилами ГК РФ о договоре факторинга. Согласно абз. 2 п. 1 ст. 824 ГК РФ "денежное требование к должнику может быть уступлено клиентом финансовому агенту также в целях обеспечения исполнения обязательства клиента перед финансовым агентом". По сути в данном случае имеет место один из вариантов так называемого титульного обеспечения, когда в обеспечение долга должник не предоставляет кредитору право залога в отношении своего имущества (в данном случае обязательственное право в отношении третьего лица), а передает ему полноценное право на свое имущество с тем расчетом, что в случае погашения им обеспечиваемого таким образом долга кредитор осуществит обратное распоряжение и вернет полученное имущество.
Допустимость уступки права в целях обеспечения обязательства также признается Принципами УНИДРУА (ст. 9.1.1) и Модельными правилами европейского частного права (п. 1 ст. III.-5:103). В то же время как титульное обеспечение в целом, так и данная его форма порождает множество острых правовых вопросов (включая и важные аспекты, связанные с последствиями банкротства участников таких сделок), которые в российском праве пока не достаточно разработаны. Анализ этой проблематики выходит за рамки настоящего комментария.
1.3. Дискуссионным вопросом является правовая природа уступки требования для целей взыскания (так называемая инкассо-цессия). Речь идет о заключении сторонами договора об уступке требования, согласно условиям которого цессионарий вовсе не платит за уступаемое право, но обязуется предпринять усилия к взысканию долга с должника и перечислить цеденту полученные средства, за вычетом определенной части, остающейся у цессионария в качестве вознаграждения. Возможен и такой вариант, когда цессионарий при приобретении права уплачивает небольшое вознаграждение и дополнительно обязуется перечислить цеденту основную часть полученного от должника. Воля сторон такого договора направлена не столько на возмездное отчуждение права, сколько на оказание услуг по взысканию долга, хотя для обеспечения возможности оказания такой услуги цедент и передает цессионарию полноценное право. В п. 22 информационного письма Президиума ВАС РФ от 17 ноября 2004 г. N 85 закреплено положение о том, что такой договор не является договором комиссии, а представляет собой законный непоименованный договор. В то же время правовая природа такого договора, как и сама верность сделанного Президиумом ВАС РФ вывода в отношении исключения комиссионной интерпретации такого договора, до сих пор является вопросом в полной мере в российском праве неразработанным.
1.4. Соотношение договора об уступке и самой распорядительной сделки уступки может быть построено по одной из пяти основных моделей.
Во-первых, стороны могут выразить волеизъявление на немедленное распоряжение непосредственно в договоре об уступке, и тогда момент заключения договора и момент перехода прав совпадают.
Во-вторых, волеизъявление на распоряжение может быть зафиксировано в самом договоре об уступке (т.е. распорядительная сделка включена в текст договора), но правовой эффект распоряжения может быть поставлен под отлагательное условие (например, договором может быть предусмотрено, что право перейдет в момент внесения цессионарием платы за уступаемое право в полном объеме). См., например, Постановление Президиума ВАС РФ от 30 марта 2010 г. N 16283/09. Такая возможность следует из общих правил ГК РФ об условных сделках (ст. 157 ГК РФ): в данном случае под условие ставится не весь договор в целом, а закрепленная в нем распорядительная сделка уступки.
В-третьих, стороны могут выразить волеизъявление на распоряжение в самом договоре об уступке, но поставить правовой эффект распоряжения в зависимость от наступления срока (например, календарная дата, истечение какого-то периода времени после заключения договора и т.п.). Возможность отсрочить распорядительный эффект сделки уступки следует из общих правил ГК РФ о сроке (ст. 190 ГК РФ), принципа свободы договора, а также признается в международных актах унификации частного права (п. 1 ст. III.-5:114 Модельных правил европейского частного права).
В-четвертых, волеизъявление на распоряжение может быть закреплено в самом договоре об уступке, распорядительный эффект поставлен под отлагательное условие, но при этом сам переход права произойдет по истечении какого-то периода времени после наступления условия (например, право перейдет по истечении 10 дней с момента уплаты стоимости уступаемого права). Иначе говоря, здесь произойдет осложнение условия сроком, что также является проявлением идеи свободы договора и достаточно распространенным приемом договорной практики.
В-пятых, стороны могут не включать распорядительное волеизъявление в договор вовсе, но договориться о том, что право перейдет в будущем в момент совершения сторонами двусторонней распорядительной сделки, а цедент обязуется к совершению такой сделки. В данном случае распорядительная сделка оформляется отдельно, но это не значит, что в остальных случаях ее нет. Разница лишь в том, что в ранее описанных вариантах она технически включается в текст договора.
Наконец, в-шестых, стороны могут договориться о том, что распорядительная сделка будет совершена впоследствии, но при этом она будет иметь односторонний характер. Иначе говоря, цессионарий, например, таким соглашением может быть наделен секундарным правом своим односторонним волеизъявлением перевести на себя уступаемое право. Пункт 2 ст. 164 ГК РФ наделяет стороны договора свободой предоставить одной из сторон право совершить одностороннюю сделку, и нет причин сомневаться в том, что такая односторонняя сделка может иметь и распорядительный характер. Допускают возможность совершения распорядительной сделки уступки на основании одностороннего волеизъявления и Модельные правила европейского частного права (п. 2 ст. III.-5:102).
На практике вариант с подписанием отдельного документа, фиксирующего совершение распорядительной сделки уступки, встречается редко, и, как правило, стороны выбирают один из других вариантов.
1.5. Разграничение обязательственной и распорядительной сделок (даже если они отражены в едином тексте договора об уступке) имеет ряд важнейших практических последствий. Например, стороны договорились об уступке недействительного требования. Если сделки не разделять, то единая цессионная сделка в целом будет недействительной, а интересы цессионария можно защитить лишь реституционными мерами. Если выделить обязательственное соглашение об уступке и распорядительную сделку уступки, действия цедента по передаче недействительного требования следует квалифицировать как нарушение его обязанности уступить требование, а значит, цессионарий может применить к цеденту меры договорной ответственности, воспользоваться способами обеспечения исполнения обязательств и т.п. (Постановление Президиума ВАС РФ от 10 июля 2012 г. N 2551/12).
Модельные правила европейского частного права также базируются на принципе разделения обязательственного соглашения и распорядительной сделки, допуская как возможность объединения договора, на основании которого осуществляется уступка, и распорядительной сделки уступки, так и возможность их разъединения (п. 3 ст. III.-5:104 и п. 1 ст. III.-5:118).
1.6. Существенным условием как соглашения об уступке, так и самой уступки является право, которое уступается. Предмет уступки может быть идентифицирован по-разному. Стороны вправе договориться о переходе одного или нескольких конкретных обязательственных требований либо установить параметры определения того, какие требования передаются (например, все права, возникшие у поставщика из указанного договора поставки в период с 1 января по 1 марта 2016 г.; ср. ст. 9.1.6 Принципов УНИДРУА, п. 2 ст. III.-5:106 Модельных правил европейского частного права).
В случае недостаточной определенности уступаемого права (т.е. в ситуации, когда толкование условий сделки не позволяет определить, какое право уступается) суд может признать соглашение об уступке незаключенным по причине несогласованности такого существенного условия, как предмет договора. Поэтому, например, отсутствие в соглашении об уступке части права, возникшего из длящегося обязательства, указания на договор, право из которого уступается, а также на конкретный период, за который оно уступается, может свидетельствовать о незаключенности этого договора (п. 13 информационного письма Президиума ВАС РФ от 30 октября 2007 г. N 120).
1.7. Не вполне решенным в российском праве является вопрос о возможности тотальной уступки цедентом всех своих обязательственных требований к конкретному должнику (тотальная уступка). Может ли предмет соглашения об уступке считаться согласованным, если он не определен в соглашении посредством указания на перечень конкретных требований (вытекающих из конкретных договоров или иных оснований), а фиксируется путем "оптовой" оговорки? Представляется, что такого рода условия договора допустимы в случаях, когда цедентом является лицо, осуществляющее предпринимательскую деятельность. Существенные условия договора могут быть как определенными, так и определимыми, а фиксация всех требований к конкретному должнику в качестве предмета уступки является одним из вариантов определимого условия о предмете. Указывает на такое решение и системное толкование законодательства. ГК РФ допускает на случай, когда залогодателем является коммерсант, так называемый тотальный залог (передачу в залог всего имущества залогодателя), а также обеспечение залогом всех существующих и возможных обязательств должника перед залогодержателем в пределах определенной суммы (п. 2 ст. 339 ГК РФ). Кроме того, ГК РФ допускает обеспечение поручительством всех существующих или будущих обязательств должника в пределах определенной суммы, если поручителем является лицо, осуществляющее предпринимательскую деятельность (п. 3 ст. 361 ГК РФ). Если Кодекс допускает такой способ определения в договорах залога или поручительства этих существенных условий, с точки зрения системной согласованности позитивного права нет возражений против аналогичного способа определения предмета уступки по соглашению об уступке, в рамках которого цедентом является лицо, осуществляющее предпринимательскую деятельность.
В то же время на настоящий момент какого-либо однозначного подтверждения этого тезиса в судебной практике нет.
1.8. ГК РФ допускает заключение договоров, согласно которым подлежит уступке право, не принадлежащее цеденту в момент заключения договора, но теоретически способное возникнуть у него в будущем (ст. 388.1). Соответственно, отсутствие у цедента права не ставит под сомнение действительность обязательственного соглашения об уступке, если только речь не идет о мнимости договора, при заключении которого обе стороны на самом деле не намеревались осуществить уступку. Если согласно прямому указанию в договоре, на основании которого осуществляется уступка, переход права происходит после заключения договора (например, поставлен под отлагательное условие или срок), правило о необходимости наличия у цедента уступаемого права должно соблюдаться на момент наступления условия (срока) и предполагаемого перехода права. Если договор предусматривает последующую уступку на основании отдельной двусторонней (или односторонней распорядительной) сделки цессии, уступаемое право должно принадлежать цеденту на момент совершения такой сделки (если только сама распорядительная сделка не предполагает отложенный эффект перехода права).
При отсутствии у цедента уступаемого права на момент предполагаемого перехода права (в том числе при недействительности уступаемого права) распорядительный эффект не наступает, но договор сохраняет свою силу, и цессионарий вправе требовать возмещения убытков по правилам ст. 390 ГК РФ за нарушение гарантии наличия у цедента уступаемого права или применения иных мер ответственности, согласованных в договоре.
Судебная практика однозначно поддерживает тезис о том, что в таких ситуациях цедент отвечает перед цессионарием за убытки. Так, согласно п. 1 информационного письма Президиума ВАС РФ от 30 октября 2007 г. N 120 "недействительность требования, переданного на основании соглашения об уступке права (требования), не влечет недействительности этого соглашения. Недействительность данного требования является... основанием для привлечения цессионарием к ответственности кредитора, уступившего требование".
Аналогичное решение закреплено и в международных актах унификации частного права. Так, согласно Модельным правилам европейского частного права наличие у цедента уступаемого права требуется на момент перехода права, а не на момент заключения договора, на основании которого осуществляется уступка, и даже не на момент совершения самой распорядительной сделки цессии при отложенном распорядительном эффекте (п. 2 ст. III.-5:104, ст. III.-5:111).
1.9. В принципе эти же выводы можно сделать и в ситуации, когда на момент заключения договора право принадлежало другому лицу (как минимум если нет оснований для признания договора мнимым). Если распоряжение должно быть сделано после заключения договора в виде отдельного волеизъявления, у цедента после подписания соглашения об уступке есть время на то, чтобы, например, выкупить это право у текущего обладателя и уступить его к моменту наступления указанного в договоре отлагательного условия или срока на исполнение обязательства передать право цессионарию. Именно на это и направлена воля сторон договора, по которому цедент обязуется уступить цессионарию право, принадлежащее на момент заключения этого договора третьему лицу.
В равной степени, если цедент совершает распорядительное волеизъявление о передаче права с отложенным переходом права (поставленным под отлагательное условие или срок), тот факт, что на момент совершения этого волеизъявления право принадлежит другому лицу, не порочит саму распорядительную сделку цессии, так как к моменту предполагаемого перехода права цедент уже может приобрести право, которое должно перейти к цессионарию. Просто сам распорядительный эффект не наступит, если к назначенному моменту цедент не приобретет право.
1.10. Разделение обязательственной и распорядительной сделки требует ответа на вопрос о зависимости распорядительной сделки цессии от обязательственного соглашения об уступке. Влечет ли недействительность соглашения об уступке недействительность распорядительной сделки цессии? Иначе говоря, имеет ли цессия характер абстрактной или каузальной сделки? Прямого ответа в законе нет. Если буквально толковать ст. 1106 ГК РФ, складывается впечатление, что действительность цессии не зависит от ее основания: несмотря на недействительность обязательства уступить требование (т.е. недействительность соглашения об уступке), право требования все-таки переходит и его нужно уступить обратно как неосновательное обогащение. Иначе говоря, есть аргументы в пользу абстрактной природы цессии в контексте российского права. Однако суды эту позицию не разделяют, и в практике применения ст. 1106 ГК РФ такой подход практически не встречается. Многие суды склонны считать уступку требования каузальной сделкой, и при недействительности ее основания распорядительный эффект не наступает - право не переходит (см., например, Постановление Президиума ВАС РФ от 18 февраля 2014 г. N 14680/13). Каузальность распорядительной сделки уступки (т.е. зависимость ее действительности от действительности договора, на основе которого она совершается) признается и в Модельных правилах европейского частного права, которые лишают силы уступку как при ничтожности соглашения об уступке, так и в случае его эффективного оспаривания (п. п. 2, 3 ст. III.-5:118).
Соответственно, если право не переходит в связи с недействительностью договора, лежащего в основе распорядительной сделки цессии, несостоявшийся цессионарий может лишь требовать возврата встречного предоставления, переданного в обмен на право, по правилам ГК РФ о реституции. Кроме того, в некоторых случаях цессионарий может также требовать возмещения убытков (например, при недействительности договора в силу обмана, насилия или угрозы на основании ст. 179 ГК РФ).
1.11. В связи с проблемой каузальности цессии возникает еще один важный вопрос: подлежит ли защите добросовестный приобретатель требования, которое уступалось ему по цепочке цессионных сделок (подобно добросовестному приобретателю вещи, который защищается по ст. 302 ГК РФ)? Закон такую защиту добросовестному цессионарию не предоставляет. В судебной практике ст. 302 ГК РФ не применяется по аналогии к приобретению права требования. Напротив, суды высказывают прямо противоположную позицию (см. Постановление Президиума ВАС РФ от 18 февраля 2014 г. N 5243/06). Такое положение вещей крайне пагубно сказывается на обороте обязательственных прав. При каждой последующей уступке такого права риски очередного цессионария возрастают, так как в полной мере проверить действительность всех предыдущих соглашений об уступке он в принципе не в состоянии, а при этом недействительность любого из них в условиях каузальной модели уступки означает для цессионария то, что он на самом деле никакого права не приобрел. Это приводит к тому, что уже при второй уступке в цену закладывается значительная скидка за риск, права недооцениваются, и это существенно затрудняет их оборот.
Можно предположить, что в российском праве, традиционно отвергающем абстрактность распорядительных сделок, разумно было бы разработать доктрину защиты добросовестного приобретателя обязательственного права по образцу ст. 302 ГК РФ и условия допустимости такой защиты. Например, наличие у цедента оригиналов документов, подтверждающих долг (договор, акт и т.п.), может выступать в качестве аналога владения и являться основанием возникновения видимости управомоченности цедента, достаточной для защиты цессионария. Впрочем, детали этого правового решения подлежат дальнейшему обсуждению.
1.12. Определенные сложности могут возникнуть в ситуации, когда стороны заключают договор об уступке и предусматривают в нем, что цедент обязуется передать право требования в будущем посредством отдельной распорядительной сделки. Как быть, если цедент уклоняется от подписания соответствующего распорядительного волеизъявления? Помимо очевидного права цессионария требовать возмещения убытков, отказаться от договора и требовать возврата уплаченных за это право средств цессионарий должен иметь право требовать перевода прав на себя в судебном порядке. Это разновидность иска об исполнении обязательства в натуре (п. 1 ст. 308.3 ГК РФ). При этом вступление в силу судебного решения влечет признание права перешедшим. Исполнительного производства здесь не требуется, так как судебное решение имеет "волезамещающий" характер. Данный вывод находит нормативное обоснование в применении по аналогии нормы п. 4 ст. 445 ГК РФ, который допускает понуждение к заключению договора, обязанность заключения которого закреплена в ранее заключенном договоре, а также нормы п. 2 ст. 358.8 ГК РФ, который допускает перевод обязательственных прав по решению суда в пользу залогодержателя.
1.13. При заключении договора, в котором нет указания на возмездность уступки и (или) цену, но при этом нет и прямого указания на безвозмездность, возмездный характер договора должен предполагаться (п. 3 ст. 423 ГК РФ). Размер денежного вознаграждения цедента в данном случае должен определяться на основании п. 3 ст. 424 ГК РФ. Соглашение об уступке права (требования) может быть квалифицировано как дарение только в том случае, если будет установлено намерение сторон на безвозмездную передачу права (требования) (см. п. 9 информационного письма Президиума ВАС РФ от 30 октября 2007 г. N 120). Это имеет важное значение в контексте запрета дарения между коммерческими организациями (ст. 575 ГК РФ).
1.14. Несоответствие размера встречного предоставления объему и ликвидности передаваемого права (требования) само по себе не является основанием для признания ничтожным соглашения об уступке права (требования), заключенного между коммерческими организациями, со ссылкой на запрет дарения по ст. 575 ГК РФ (п. 10 информационного письма Президиума ВАС РФ от 30 октября 2007 г. N 120). Более того, в подавляющем большинстве случаев при возмездной уступке права цена, уплачиваемая цессионарием за приобретаемое право, учитывает значительный дисконт к номиналу уступаемого права. Чем выше риск банкротства должника и иные сложности во взыскании долга, тем больше этот дисконт.
В то же время в некоторых случаях суд может признать соглашение об уступке притворной сделкой (ст. 170 ГК РФ), выяснив, что соглашение об уступке с учетом (а) экономически неоправданного и абсолютно аномального размера дисконта или (б) близости цены к номиналу требования в ситуации уступки абсолютно бесперспективного требования (например, необеспеченного требования к банкроту) прикрывает заключение договора дарения. Для такого вывода суд должен установить намерение цедента одарить цессионария (при продаже ликвидного требования за символическую или многократно заниженную сумму) или, наоборот, намерение цессионария одарить цедента (например, при продаже неликвидного требования к банкроту по цене, близкой к его номиналу). Если при этом речь идет о договоре между двумя коммерческими организациями, такой договор будет ничтожным в принципе (ст. 575 ГК РФ). Если сторонами соглашения об уступке требования являются иные лица, то ничтожность договора возмездной уступки в результате применения правил ГК РФ о притворных сделках трансформирует отношения сторон в договор дарения права. Решая вопрос о притворности, суду при оценке несоответствия размера встречного предоставления за переданное право объему и ликвидности последнего надлежит исходить из конкретных обстоятельств дела, свидетельствующих о действительной стоимости спорного права (п. 10 информационного письма Президиума ВАС РФ от 30 октября 2007 г. N 120). Для переквалификации договора, формально имеющего возмездный характер, в дарение требуется, чтобы (а) разрыв между встречными предоставлениями был настолько существенным, что никаких сомнений в отсутствии у сделки обменной каузы не остается, и при этом (б) не были представлены какие-либо доказательства, которые могли бы подтвердить получение соответствующей стороной какой-либо встречной выгоды. Примеры такой переквалификации см. в Определении КЭС ВС РФ от 1 декабря 2015 г. N 305-ЭС15-5505.
2. Несмотря на принцип разделения обязательственной и распорядительной сделок, нельзя не учитывать, что, как уже отмечалось, на практике большинство контрагентов фиксируют и обязательственное соглашение об уступке, и распорядительную сделку уступки требования в одном документе и при этом не откладывают наступление правового эффекта распоряжения. Это закономерно, ибо распоряжение правом требования происходит посредством волеизъявления (цедент выражает волю передать право, цессионарий выражает волю принять право). Никаких наглядных действий, наподобие передачи движимой вещи в случае цессии, совершать не нужно. Учитывая эти реалии, законодатель в п. 2 комментируемой статьи вводит весьма удобную для оборота презумпцию: если стороны заключили обязательственное соглашение об уступке требования, считается, что они тем самым имели в виду совершить и распорядительную сделку цессии. Соответственно, общее правило предполагает, что право требования переходит в тот момент, когда заключено обязательственное соглашение, подразумевающее и распорядительную уступку. Однако это правило диспозитивно, и стороны могут предусмотреть иную процедуру перехода права (в том числе поставить переход под условие в зависимость от наступления срока или договориться о подписании в будущем отдельной распорядительной двусторонней сделки).
2.1. При решении вопроса о том, на что была направлена воля сторон, суд должен ориентироваться на используемые сторонами слова и выражения. Если стороны установили в договоре об уступке, что цедент обязуется в будущем уступить некое право, то очевидно, что стороны отступили от установленной в комментируемом пункте презумпции совпадения моментов заключения договора об уступке и перехода права. Если соглашением об уступке требования предусмотрено, что право переходит в будущем при наступлении тех или иных обстоятельств, также не возникает сложностей в определении воли сторон. В тех случаях, когда стороны согласовали, что право "переходит" ("считается уступленным", "уступается" и т.п.) к цессионарию, и не сделали никаких указаний насчет отсрочки такого распорядительного эффекта, следует исходить из того, что право переходит в момент заключения соглашения об уступке.
2.2. Несмотря на наличие в п. 2 комментируемой статьи диспозитивной оговорки, в договоре уступки невозможно договориться о том, что право считается перешедшим к цессионарию ранее, чем заключен договор об уступке. Этот вывод следует из того, что такая ретроспективность применительно к распорядительному эффекту сделки противоречит природе вещей и может в ряде случаев нарушать права кредиторов цедента. Аналогичный вывод в принципе применим, видимо, и к любым иным вариантам ретроспективного распоряжения имущественными правами (в том числе правом собственности). Соответственно, охват диспозитивной оговорки, указанной в этой норме, должен быть сужен на основе телеологического толкования (абз. 2 п. 3 Постановления Пленума ВАС РФ от 14 марта 2014 г. N 16).
2.3. Если право уступается на стадии судебного разбирательства или на стадии исполнительного производства по иску о его принудительном осуществлении, процессуальное законодательство требует процессуальной легитимации нового кредитора в форме замены стороны в арбитражном (гражданском) процессе. Иначе говоря, цессионарий помимо вступления в материальное гражданско-правовое обязательство должен получить соответствующий процессуальный статус. Если этого не произойдет, возможен конфликт между материальным и процессуальным кредиторами, который может существенно затронуть интересы должника. В частности, в законе нет прямого ответа на вопрос, кому должник обязан (и вправе) платить в том случае, когда исполнительный лист выдан одному лицу, а материальное право на стадии исполнительного производства уже уступлено другому лицу (см. Постановление Президиума ВАС РФ от 18 февраля 2014 г. N 5243/06). Данный вопрос находится на стыке материального и процессуального права и требует дополнительной проработки.
3. Пункт 3 комментируемой статьи содержит правило, которое также давно сформировалось в правоприменительной практике (п. 10 информационного письма ВАС РФ от 11 января 2000 г. N 49). Действительно, поскольку цедент после совершения уступки требования более не является кредитором, у него нет правовых оснований для получения от должника исполнения по обязательству. Соответственно, если должник все же предоставил исполнение цеденту, а не цессионарию, у цедента возникает неосновательное обогащение, которое должно быть выдано цессионарию. Однако это правило рассчитано на те ситуации, когда должник не был уведомлен о состоявшейся цессии (см. комментарий к п. 3 ст. 382 ГК РФ, аналогичные правила содержатся в п. 6 ст. III.-5:112 Модельных правил европейского частного права и в п. (f) ст. 9.1.15 Принципов УНИДРУА). Если должник был надлежащим образом уведомлен, но вопреки этому предоставил исполнение цеденту, наступают иные последствия: должник не освобождается от обязательства, и цессионарий должен адресовать свои требования ему, а не цеденту. Цедент в данном случае также получает неосновательное обогащение, но уже за счет должника, а не цессионария. Соответственно должник после удовлетворения требования цессионария может предъявить иск из неосновательного обогащения цеденту.
3.1. С точки зрения целей законодательного регулирования обязанность цедента передать цессионарию все полученное в рамках погашения должником уступленного требования следует толковать максимально широко, охватывая также, например, ситуации, когда цедент получает что-либо в счет долга не от основного должника, а от обеспечительных должников. Так, если уступленное требование обеспечено независимой гарантией, права по которой непередаваемы, то цедент, получивший платеж от гаранта, обязан перечислить цессионарию и такой платеж. Именно на такой общей логике базируются международные акты унификации частного права (см. п. 6 ст. III.-5:112 Модельных правил европейского частного права).
3.2. Следует обратить внимание на то, что комментируемая норма является диспозитивной. Однако эта диспозитивность не может быть безграничной. Вряд ли допустимо такое условие соглашения об уступке требования, согласно которому цедент никогда не должен возвращать цессионарию ничего из того, что он получит от должника. Такое условие может быть квалифицировано как прикрытие сделки дарения со всеми отсюда вытекающими последствиями. В то же время допустимыми представляются, например, договоренности о том, что цедент вместо возмещения в натуре компенсирует стоимость полученного в деньгах.
