Статья 384. Объем прав кредитора, переходящих к другому лицу
Комментарий к статье 384
1. Пункт 1 комментируемой статьи закрепляет важный принцип, согласно которому, если не согласовано иное, право переходит к новому кредитору в том объеме и на тех условиях, которые имели место до момента перехода. Иначе говоря, подразумевается полный переход соответствующего обязательственного права.
Это не значит, что переход конкретного договорного обязательственного права влечет замену стороны договора в целом. Из договора может возникнуть несколько обязательств, и замена кредитора в одном из них не влияет на судьбу остальных обязательств. В то же время если к новому кредитору переходят все обязательственные права по договору, можно говорить о том, что замена кредитора приводит к замене стороны в договоре. Так, например, если заимодавец уступает цессионарию право на возврат всей суммы займа, цессионарий полностью становится на место соответствующей стороны договора займа.
1.1. Поскольку п. 1 комментируемой статьи сформулирован диспозитивно, право кредитора может перейти не в полном объеме, а в части. Последнее возможно, если предмет обязательства имеет делимый характер (например, уплата денег). Подробнее о частичной уступке см. п. п. 2, 3 ст. 384 ГК РФ.
1.2. Диспозитивность комментируемой нормы, естественно, не позволяет наделить нового кредитора правами в большем объеме, чем у первоначального кредитора. Это следует из общегражданского принципа правопреемства, согласно которому никто не может передать больше прав, чем он имеет.
В то же время в ряде случаев судебная практика признает некоторые отступления от данного принципа. Например, такая ситуация возникает, если коммерсант уступает свое обязательственное право, вытекающее из договора с другим коммерсантом (например, по долевому участию в строительство), потребителю. Судебная практика в такого рода случаях исходит из того, что уступка права по сути трансформирует изначально сугубо коммерческий договор в потребительский, и цессионарий-потребитель в момент уступки приобретает ряд специфических прав, которые отсутствовали у цедента, но которые предусмотрены потребительским законодательством (например, на взыскание морального вреда при нарушении договора и штрафов, установленных в Законе о защите прав потребителей). См. Определение КГД ВС РФ от 2 июня 2015 г. N 77-КГ15-2.
1.3. Пункт 1 комментируемой статьи также устанавливает, что вместе с основным правом переходят все связанные с ним права. Эта норма выполняет важную функцию, определяя те права, которые автоматически переходят к новому кредитору даже в отсутствие специальных договоренностей. В частности, при переходе прав в результате уступки это правило избавляет цедента и цессионария от необходимости перечислять в условиях соглашения об уступке все права, которые переходят к новому кредитору. Так, в объем прав, по умолчанию переходящих к новому кредитору, входят обеспечительные права, в том числе по заключенным договорам поручительства или залога (особые правила установлены для прав по независимой гарантии, см. комментарий к ст. 372 ГК РФ), права на уплату процентов (начисляемых в соответствии со ст. ст. 395, 809 ГК РФ и др.), уплату неустойки (как в случае, когда передается уже нарушенное право с начисленной неустойкой, так и при переходе ненарушенного права). Эти выводы нашли закрепление в практике ВАС РФ (см., например, п. п. 19, 20 информационного письма Президиума ВАС РФ от 30 октября 2007 г. N 120). Аналогичный подход должен применяться и к переходу прав на основании закона.
Такое же решение отражено и в п. 1 ст. III.-5:115 Модельных правил европейского частного права, и в ст. 9.1.14 Принципов УНИДРУА.
1.4. Одним из спорных вопросов правоприменительной практики долгие годы была проблема перехода к новому кредитору прав по арбитражной, третейской оговорке и пророгационному соглашению (соглашению о подсудности). Ссылаясь на принцип автономности таких прав (преимущественно арбитражной оговорки), суды нередко делали вывод, что такие права не переходят автоматически вместе с переходом основного требования, а должны быть переданы на основании отдельной сделки. Соответственно, если такой передачи не было, то новый кредитор не связан условиями прежних процессуальных договоренностей. При этом не учитывалось, что эти права обслуживают интересы не только кредитора, но и должника. Арбитражная или третейская оговорка, а равно соглашение о подсудности порождают не только права, но и обязанности: любая из сторон не только вправе подать иск в соответствующий суд или арбитраж, но и обязана это сделать. Получается, что, если условия такого процессуального соглашения не распространяются на нового кредитора, должник может быть лишен в одностороннем порядке преимущества, связанного с тем порядком разрешения споров, который он ранее согласовал с первоначальным кредитором. Это противоречит как принципу pacta sunt servanda, так и указанному выше правилу о недопустимости ухудшения положения должника при смене кредитора. Практика ВАС РФ последних лет отказалась от негативного подхода и в целом склонялась к тому, что права по процессуальным оговоркам автоматически переходят к новому кредитору (см., например, Постановление Президиума ВАС РФ от 20 апреля 2010 г. N 15887/09). Соответственно, права по процессуальному соглашению указанных видов переходят вместе с обязательственным правом к новому кредитору. Но в равной степени такой переход должен означать и то, что новый кредитор будет связан таким соглашением, т.е. к нему переходит и соответствующая обязанность предъявлять иски строго в указанные суды или арбитражи. Это связано с тем, что права и обязанности по такому процессуальному соглашению между собой неразрывно связаны. При этом положения гл. 24 ГК РФ о переводе долга (в том числе о необходимости согласия кредитора) к такой уступке, которая одновременно переносит на нового кредитора обязанность соблюдать соответствующие процессуальные договоренности, применяться не должны.
1.5. Сложнее обстоит дело с такими дополнительными секундарными (преобразовательными) правами, как право на отказ от договора (или право на расторжение договора в судебном порядке), право на одностороннее изменение договора и право на оспаривание договора. Переходят ли такие права вместе с уступаемыми обязательственными правами к новому кредитору? Устойчивой правоприменительной практики по данным вопросам не сформировалось.
Особые сложности могут возникнуть при частичной уступке или при уступке права по неденежному обязательству. Например, в случае уступки банком третьему лицу права на возврат части выданного кредита и нарушения заемщиком графика платежей кому из кредиторов принадлежит право на досрочное истребование кредита? Кто имеет право на отказ от договора и возврат предварительной оплаты в случае, если право изначального покупателя требовать передачи товара было уступлено третьему лицу, а поставленный последнему товар оказался дефектным? Может ли новый кредитор, к которому в силу уступки или в силу закона перешло право требовать оплаты поставленного товара, отказаться от договора в связи с просрочкой в оплате и потребовать возврата товара по правилам норм ГК РФ о купле-продаже (ст. 488 ГК РФ)? Может ли цессионарий, которому было уступлено право на возврат выданного кредита, оспаривать действительность договора и требовать досрочного возврата кредита в порядке реституции в свою пользу, ссылаясь на те или иные правовые пороки заключенного договора? Таких вопросов достаточно много. Решать эти проблемы на уровне простого общего правила, видимо, затруднительно, и требуется анализировать каждый конкретный случай по отдельности.
Так, например, очевидно, что некоторые права, тесно связанные с переходящим к новому кредитору требованием, должны в силу своего функционального назначения последовать судьбе обязательства. Представим, например, ситуацию, когда банк, выдавший кредит, уступает права по нему новому кредитору. Такие права переходят к последнему в своем изначальном виде. Соответственно, было бы странно предполагать, что право банка на досрочное истребование кредита при нарушении должником тех или иных условий использования кредита (например, определенных ковенантов) не переходит к новому кредитору. Иначе бы получалось, что в результате уступки должник оказывается в более выгодном положении, чем ранее, освобождаясь от риска столкнуться с досрочным истребованием кредита и, соответственно, лишаясь стимулов соблюдать все предусмотренные дополнительные обязанности и ограничения.
Вместе с тем есть сомнения в том, что к новому кредитору должно переходить секундарное право прежнего кредитора (например, банка) на одностороннее повышение процентной ставки. Ведь должник, в свое время соглашаясь на предоставление изначальному кредитору такого сильного правомочия, мог рассчитывать на добросовестность банка и его заботу о своей репутации. Переход этого секундарного права вместе с правами по обязательству к новому кредитору может ухудшить положение должника.
В целом вопрос о судьбе таких дополнительных прав и правомочий первоначального кредитора при переходе обязательственного права к новому кредитору требует отдельного анализа.
1.6. Поскольку п. 1 комментируемой статьи сформулирован диспозитивно, он позволяет сторонам цессионной сделки по своему усмотрению свободно выбирать, какие права перейдут к новому кредитору, а какие останутся у первоначального кредитора. Так, стороны могут договориться об изолированной уступке только прав на уплату неустойки или возмещение убытков без передачи основного требования (п. п. 16, 17 информационного письма Президиума ВАС РФ от 30 октября 2007 г. N 120). Вместе с тем свобода договора в таких ситуациях небезгранична. Так, не могут быть "оторваны" от основного требования права по акцессорным обеспечениям, в частности по залогу и поручительству (см. п. 2 ст. 354 ГК РФ, по аналогии закона это правило может применяться к поручительству). Неотделимы от основного требования и права по независимой гарантии (п. 1 ст. 372 ГК РФ). Это вполне объяснимо, ибо обеспечительные права создаются с особой целью - предоставить кредитору дополнительные возможности для удовлетворения его интереса по основному обязательству. Следовательно, в отрыве от основного обязательства обеспечительные права не только не способны выполнить эту цель, но и могут привести к неосновательному обогащению кредитора (так, если основное требование уступлено, а цедент пытается получить платеж по независимой гарантии, это приведет к его неосновательному обогащению за счет принципала).
2. Пункт 2 комментируемой статьи решает известную в правоприменительной практике проблему частичного перехода права требования применительно к денежным обязательствам. Допустимость частичной цессии была сформулирована еще в п. 5 информационного письма Президиума ВАС РФ от 30 октября 2007 г. N 120. Аналогичное правило содержится в п. 1 ст. III.-5:107 Модельных правил европейского частного права, а также в п. 1 ст. 9.1.4 Принципов УНИДРУА.
2.1. Следует обратить внимание на то, что вместе с частью основного требования к новому кредитору пропорционально переходят дополнительные права, связанные с уступаемой частью основного требования (п. 15 информационного письма Президиума ВАС РФ от 30 октября 2007 г. N 120). Однако это происходит лишь в том случае, если соответствующие дополнительные права делимы (например, право на уплату процентов может быть разделено так же, как разделилось основное требование). Если же дополнительные права неделимы (например, право залога неделимой движимой вещи), при частичном переходе основного требования возникает солидарная множественность лиц в таких дополнительных правоотношениях (п. 20 информационного письма Президиума ВАС РФ от 30 октября 2007 г. N 120).
2.2. При анализе рассматриваемой нормы следует также обратить внимание на то, что частичная уступка денежного требования может быть запрещена или ограничена лишь законом. Договорные запреты и ограничения частичной уступки денежного требования не воспрепятствуют переходу части требования, но повлекут последствия, указанные в п. 3 ст. 388 ГК РФ. То есть должник вправе требовать от цедента возмещения убытков, вызванных нарушением цедентом своих негативных обязательств воздержаться от частичной уступки денежного требования, а также уплаты неустойки, если таковая предусмотрена в договоре.
2.3. Исходя из текста комментируемого пункта и места его расположения можно сделать вывод о том, что возможность частичного перехода прав по денежному требованию распространяется и на переход прав в силу закона.
2.4. В то же время при всей очевидной возможности перехода части требования последний может породить ряд сложных вопросов в отношении секундарных прав и иных дополнительных договорных прав и обязанностей, которые пока в российском праве не решены. Подробнее см. п. 1.5 комментария к настоящей статье.
3. Частичный переход неденежного требования допускается при соблюдении ряда условий, перечисленных в п. 3 комментируемой статьи (делимость предмета обязательства и отсутствие значительных дополнительных обременений для должника). Эти ограничения распространяются в равной степени как на переход прав в силу уступки, так и на переход права в силу закона.
3.1. Следует обратить внимание на то, что в силу прямого указания в комментируемом пункте частичный переход неденежных требований может быть ограничен или запрещен договором, из которого возникло переходящее требование. Нарушение этих запретов и ограничений в случае перехода права в результате уступки вызовет последствия, предусмотренные в абз. 2 п. 2 ст. 382 ГК РФ (право на оспаривание уступки).
3.2. В целом содержащийся в ГК РФ набор условий, необходимых для частичного перехода неденежного требования, совпадает с международными стандартами. Однако Модельные правила европейского частного права, в отличие от ГК РФ и Принципов УНИДРУА, требуют получения согласия должника на частичный переход неденежного требования (п. 2 ст. III.-5:107). На наш взгляд, это излишне, ибо в Модельных правилах европейского частного права, как и в ГК РФ и Принципах УНИДРУА, содержится условие, позволяющее должнику защитить свои интересы: все три источника запрещают частичный переход неденежного требования в тех случаях, когда положение должника становится более обременительным.
3.3. Что касается такого условия частичного перехода, как делимость обязательства, то для его применения мы должны оценить, делим ли предмет исполнения. Несмотря на то что в ряде статей ГК РФ используется выражение "делимость предмета обязательства", универсальных критериев делимости, применимых ко всем обязательствам (о предоставлении не только вещей, но и иного имущества, работ, услуг и пр.), в законе не установлено. Если предметом исполнения является вещь, для решения вопроса о допустимости частичного перехода требования мы можем обратиться к правилам о делимости вещей (ст. 133 ГК РФ). В иных обязательствах, не связанных с предоставлением вещей, мы вынуждены применять эти правила по аналогии закона. Видимо, универсальным критерием делимости любого предмета обязательства является то, какие изменения могут возникнуть в предмете в результате его разделения - качественные или количественные. Так, если предметом исполнения является определенное количество бездокументарных ценных бумаг, при его разделении возникнут, как правило, лишь количественные изменения в предмете. Когда обязательство должника заключается в выполнении работ по строительству объекта недвижимости, разделение такого обязательства приведет к качественным изменениям в предмете, что означает неделимость такого обязательства.
3.4. Поскольку комментируемая норма является диспозитивной, стороны договора, из которого возникает переходящее требование, могут как изменить набор условий, необходимых для перехода части неденежного требования (например, дополнить его), так и полностью исключить применение определенных условий (например, о значительном возрастании издержек должника). И действительно, нет никаких оснований для недействительности условия договора между должником и цедентом о том, что частичная уступка допускается независимо от того, что это влечет для должника возникновение каких-либо дополнительных расходов (например, по сепаратной транспортировке груза в адрес различных получателей). Соответствующие риски появления нескольких адресатов отгрузки будут заложены в цену товара.
В то же время, поскольку допустимость частичной уступки неденежного требования, основанная на делимости предмета обязательства, вытекает из самого существа обязательства, возможность частичной цессии в отношении такого обязательства не может быть устранена по договоренности кредитора и должника.
3.5. Норма закона о недопустимости частичной уступки, которая влечет значительный рост издержек должника, не может быть исключена договором об уступке между первоначальным и новым кредиторами. Такой вывод следует из того, что императивность данной нормы в этом контексте обеспечивает охрану интересов должника как третьего лица, не участвующего в договоре об уступке. Соответственно, в отношении такого варианта отступления от данной нормы она должна считаться императивной.
3.6. В отношении судьбы обеспечений (в частности, поручительства и залога) при частичной уступке обеспеченного права требования можно отметить следующее. При уступке части обеспеченного залогом права (требования) в случае, если сторонами не выражена воля на полную замену кредитора в залоговом обязательстве, цедент и цессионарий становятся солидарными кредиторами по залоговому обязательству (п. 20 информационного письма Президиума ВАС РФ от 30 октября 2007 г. N 120). В поручительстве допускается раздельное удовлетворение требований разных кредиторов поручителем. Соответственно, при частичной уступке в обязательствах по договору поручительства возникает долевая множественность кредиторов. При этом ничто не запрещает сторонам соглашения об уступке договориться о том, что обеспечительные права не перейдут новому кредитору и полностью сохранятся за прежним кредитором, обеспечивая ту часть требований, которая у него остается.
Более спорным является вопрос о судьбе прав по независимой гарантии при частичной уступке. С учетом независимого характера такого обеспечения, предполагающего значительный риск злоупотреблений, для гаранта нередко имеет принципиальное значение личность кредитора. Поэтому в силу ст. 372 ГК РФ передача прав по гарантии по общему правилу невозможна. Но если гарантия допускает такую передачу, предполагается, что гарант должен дать согласие на уступку прав по гарантии. Соответственно, в подобных ситуациях проблемы нет: если гарант дал согласие на частичную уступку прав по гарантии (вместе с уступкой прав по обеспеченному обязательству), то частичная уступка вполне возможна. Ситуация становится менее очевидной, когда в соответствии с п. 2 ст. 372 ГК РФ в гарантии прямо указано как на допустимость уступки прав по гарантии (без оговорки о возможной частичной уступке таких прав), так и на отсутствие необходимости получать согласие гаранта. Возможна ли в такой ситуации частичная уступка прав по гарантии вместе с частичной уступкой прав по обеспеченному долгу? Если да, то гарант может столкнуться с предъявлением двумя разными бенефициарами требований по гарантии, что с учетом независимого характера гарантии значительно повышает риски гаранта. Представляется, что из существа отношений вытекает недопустимость частичной уступки прав по гарантии в такой ситуации без согласия гаранта.
